Она не могла понять, что помнит, а что нет. Дорожка, посыпанная гравием, была вроде бы похожа на прежнюю, но вот каменная тропинка, которая вела от ворот к входной двери, казалась незнакомой. Она была уверена, что сад стал выглядеть более ухоженным – в нем появились клумбы и декоративные камни, что было невозможно себе представить раньше, когда Оливер и Чарльз играли здесь в футбол. А вот дом выглядел точно так, как она помнила: белый, как и большинство домов в этих местах, с традиционной покатой крышей и красными ставнями, которые были плотно закрыты.
Подойдя к двери, Имоджен вставила ключ в замок, открыла и шлепнула привычным движением по кнопке сигнализации, с облегчением вздохнув, когда та перестала орать. Имоджен вздохнула поглубже: она была внутри дома, в котором жила почти пять лет. Дома, который она считала своим, и не важно, как глупо это могло выглядеть с ее стороны.
– Жени! Жени! Где ты? – разносились эхом крики по пустому холлу. – Мы едем на пляж! Собирайся, Жени! Поторапливайся!
В голове у нее звучали звонкие голоса из прошлого, и Имоджен медленно опустилась на нижнюю ступеньку лестницы и зажала голову коленями, потому что испугалась, что сейчас потеряет сознание.
– Иди сюда, Жени. Дай я тебя причешу.
Мадам (так Имоджен всегда называла Люси Делиссандж) любила причесывать ее шикарные длинные волосы. Она расчесывала их, заплетала и сооружала из них самые разные интересные конструкции, которые были очень красивы, но их хватало ровно на десять минут, пока она не выбегала на улицу и не начинала играть с мальчиками. И заканчивалось все всегда одинаково – растрепанными кудряшками, падающими на лицо.
– Жени, да что же ты делаешь, ради всего святого! Немедленно поднимись наверх – и в душ!
Мама не возражала против ее игр с мальчиками, но всякий раз расстраивалась при виде того, во что превращалась ее дочка после футбола, или поисков сокровищ, или после игры в пиратов…
Имоджен подняла голову и снова огляделась по сторонам. Несмотря на голоса из прошлого, дом совершенно точно выглядел пустым. Она почувствовала, как по щеке у нее катится слеза, и стала рыться в сумке в поисках салфетки. Глупо предаваться ностальгии, подумала она, вытирая слезы. Глупо чувствовать себя так, словно это снова принадлежит тебе. Оно и не принадлежало тебе. И ты изменилась. И все изменилось.
И это хорошо, убеждала она себя, вставая. Я многому научилась. И тоже изменилась и продолжаю меняться, потому что теперь я сама контролирую свою жизнь и свое будущее. И теперь я с этим справлюсь.
