В то время как Андрей Яковлевич с глубокомысленным видом цедил по чуть-чуть, после чего задумчиво произносил: «Not transferred taste, amazingly!»
[10] Старому монаху было приятно, что его вина искренне нахваливают, но сам в процессе дегустации не участвовал. Ему и так был прекрасно знаком вкус всех его вин. Как это ни удивительно, но, изо дня в день находясь рядом с поистине бескрайним морем вина, старец остался верен разуму и без особой на то необходимости сам не притрагивался к винным бочкам и не давал этого делать другим монахам. Сегодня он дал послабление своим гостям исключительно из благодарности и в надежде, что те ему действительно помогут создать новое чудо-вино, о котором он грезил во сне и наяву – и днём, и ночью.
Но всё даже самое чудесное когда-то да заканчивается. Аккурат к ужину закончилась и процедура дегустации закромов брата-бенедиктинца. Несмотря на изрядное количество продегустированных бочек, Алексей Никифорович и Андрей Яковлевич выглядели ясными аки стёклышки. По их внешнему виду нельзя было определить, сколько они с особым тщанием продегустировали вин, чего не скажешь о Николае. Его меры предосторожности оказались тщетными, и друзья вели его вверх по узкой лестнице, твёрдо держа под локотки. Выйдя из закромов монастырских на улицу, Николай несколько раз глубоко вдохнул прохладного вечернего воздуха. Перекрестился и под бдительным присмотром Алексея Никифоровича и Андрея Яковлевича направился в сторону трапезной. Друзья шли за ним следом, внимательно следя за его сосредоточенной походкой. Брат Пьер посмотрел на удаляющихся братьев-иезуитов, горестно покачал головой, закрыл на крепкий замок дубовую дверь и засеменил следом.
За трапезой Николай пообещал келарю, что к завтрашнему утру он опишет весь процесс приготовления шипучих вин. На радостях старец даже не притронулся к еде и, пока друзья цедили жидкую рыбную похлёбку, сбегал за пером и чернилами. Не забыл он и про бумагу. После молебна все монахи разошлись по своим кельям, а брат Бастиан уже привычно закрыл чужаков на замок в их келье и ушёл к себе спать. Помощник настоятеля монастыря был уверен, что узкая келья без окна и толстая дубовая дверь надёжно спрятали гостей от внешнего мира. Так что можно спокойно отдыхать, чтобы поутру вновь бдительно наблюдать за гостями.
Алексей Никифорович и Андрей Яковлевич скоренько пристроились на жёстких лежаках. Как бы между прочим спросили: как Николай собирается описывать процесс изготовления шампанского вина, если он в этом совершенно ничего не понимает? Но ответа друзья так и не дождались. Уже через минуту они беззаботно храпели на жёстких лежанках, словно под ними была мягкая, набитая лебединым пухом перина. Бывший опер положил на маленький столик, на котором лежал томик Священного Писания, бумагу, перо и чернила, а сам прилёг на кушетку и задумался. «А правда – как описать процесс изготовления шампанских вин?» – спросил он сам себя и рукой машинально потрогал талисман на шее. В голове промелькнула хитрая задумка. Николай встал с кушетки. Хмель ещё из головы окончательно ещё не выветрился, и ему было сложно собраться с мыслями. Они то собирались в кучку, то внезапно куда-то разбегались, да так, что в голове аж звенело от неожиданно наступившей пустоты.
