— Что произошло, пока вы находились рядом с домом, судья Перли?
— Я подъехал к дому, остановился, чтобы высадить мистера Кринстона, развернул машину, выключил двигатель и стал ждать.
— Чем вы занимались во время своего ожидания?
— Сначала минут десять — пятнадцать просто сидел и курил, а остальное время нетерпеливо посматривал на часы, — сказал судья Перли.
И он с ноткой торжества посмотрел на Перри Мейсона. Манера поведения судьи ясно указывала на то, что, будучи полностью знакомым с судебной процедурой, он намерен дать роковые показания независимо от того, нравится это защите или нет. Он то и дело смотрел на часы. Из этого следовало, что время своего отъезда он знал с точностью до минуты, а он был достаточно искушен, чтобы довести это до сведения присяжных, не нарушая судебной процедуры.
Перри Мейсон равнодушно взирал на свидетеля.
— Что произошло потом? — спросил Клод Драмм.
Из дома вышел мистер Кринстон и присоединился ко мне. Я завел машину, и в этот момент в юго-восточном крыле дома открылось окно, и мистер Нортон высунул голову… Это было окно его кабинета.
— Минутку, — вмешался Клод Драмм. — Вы сами знаете, что это был кабинет мистера Нортона?
— Нет, сэр, — ответил судья Перли. — Я только знаю, что комната в юго-восточном крыле на втором этаже — это и есть та комната, которая обозначена на карте и плане цифрой «1», то есть кабинет мистера Нортона.
— Так, — заключил Драмм, — значит, это та комната, которая фигурирует в первом вещественном доказательстве обвинения под цифрой «1», обведенной кружком?
— Да, сэр.
— Очень хорошо, — сказал Драмм, — что же сказал мистер Нортон?
— Мистер Нортон обратился к мистеру Кринстону и сказал, насколько я припоминаю, следующее: «Артур, не подбросите ли Дона Грейвза к себе домой, чтобы он забрал там документы? А я пришлю за ним шофера, и он привезет его обратно».
— И что произошло потом? — спросил Драмм.
— Мистер Кринстон сказал, если мне память не изменяет: «Это не моя машина, а моего друга. Я должен спросить у него, не будет ли он против».
— Что произошло потом?
— Мистер Нортон сказал: «Что ж, спросите, и дайте мне знать» — и убрал голову из окна.
— Что произошло потом?
— Потом мистер Кринстон подошел ко мне и сказал, что мистеру Грейвзу нужно забрать какие-то документы…
— Возражаю, — поспешно заявил Мейсон. — Без присутствия обвиняемого при том, что говорится, это может быть лишь частью принятых к сведению обстоятельств, только при большом воображении это можно назвать прямыми уликами.
