– Они, наверное, кого-то испугались, – беспечно добавил он. – Наверное, того, кто смотрит с потолка…
Нож соскочил с кирпичика хлеба, Пакость торопливо сунул порезанный палец в рот и неуверенно возвел глаза к потолку. Пятна и паутина, ничего особенного. В «Еце» все потолки были практически одинаковые.
– Кого-кого?
– Лис не знает, как его зовут. Он просто висит на потолке над кроватью и смотрит. Лис его один раз видел.
– И стучит?
Лицо Лиса удивленно вытянулось, рыжие ресницы захлопали.
– Нет, не стучит. Лису не стучал. А тебе стучал?
– Нет.
Нож вонзился в черствеющий хлеб, ломая корку и рассекая мякиш. На изрезанную исцарапанную столешницу посыпались крошки. В напряженном молчании Пакость отрезал пару толстых ломтей и начал намазывать на них замерзшее масло.
– А ты откуда знаешь, куда делась Немо? – хмуро спросил он.
Хмурился не на Лиса, на Лиса нельзя было хмуриться. Просто, если не считать собственной способности, он впервые так плотно столкнулся с чем-то необъяснимым и так и не понял, как ему на это реагировать.
– Лис тоже хотел к Спящей, – честно признался рыжий, глядя на него доверчиво и открыто. – Лис уже когда-то ходил к ней, и она слушала то, что он ей рассказывал про своих друзей.
– Тебе тоже страшно было?
– Просто Лису не спалось. – Он шумно выдохнул и неожиданно виновато втянул голову в плечи, глядя на Пакость так, словно на него прикрикнули. – Можно?
– Что можно, Лисеныш?
– Можно же ходить к Спящей?
Пакость, наклонившийся, чтобы выключить духовку, так и замер с согнутой спиной. Мало ему было Немо, которая видит всех насквозь. Теперь еще Лис, которого он точно не собирался посвящать в свои планы. Сила Лиса до сих пор была загадкой, как и сила Спящей. Младший из них точно видел мир как-то по-другому, но сформулировать, как называется эта способность, не мог. Да и вообще чаще всего вел себя так, словно ничего особенного не умел.
– Да какое мне дело, куда ты там ходишь, – проворчал Пакость, распрямившись и хлопнув дверцей духовки.
Тяжелая сковородка с грохотом опустилась на плиту. Лисья непосредственность выбивала из колеи тогда, когда он считал, что привык к нему окончательно.
– Вы только поспать ей давайте нормально. Она и так… нездорова.
Лис вздохнул и замолчал. Потом принялся сметать в ладонь крошки со стола.
Небо за окном потихоньку светлело, где-то там, за соснами, росла алая полоса рассвета, которую они не могли видеть. Проснулся и дождь. Вялые редкие капли забарабанили бодрей, их армия стремительно росла, пополняясь все новыми и новыми бойцами. Зловещее оцепенение лагеря сменилось холодным, неприветливым оживлением. Но все это было за стенами, а в их нагретом газом убежище тихо посвистывал чайник и шипело масло на сковороде.
