— Если бы я знал, что для того, чтобы заманить тебя в гости, надо заболеть — я бы сделал это намного раньше.
— Это не бронхит…, — тихо сказала я.
— Нет… не бронхит. Это СПИД.
Слегка вздрогнула, а он тут же начал махать руками.
— Это не заразно и…
— Я не тупая и не идиотка. Я знаю, каким образом можно заразиться СПИДом.
Положила апельсины на столик и села на стул.
— Как давно ты не оперируешь?
— С тех пор, как узнал. Больше полутора лет назад.
— И все это время молчал?
— Мне надо было набрать тебя и обрадовать?
— Не знаю… просто поделиться. Рассказать.
— Тебе не до меня.
— И как…как это получилось?
— Бурная связь с малазийским барменом. Он уже умер… к тому моменту, как я узнал о себе.
— Тыыыы…
Наверное, это было самое сильное удивление в моей жизни.
— Да. Я — гей. У меня никогда не будет детей. Я болен СПИДом, и я хочу иметь семью. С тобой.
Мы поженились после того, как он вышел из больницы. Это была выгодная во всех отношениях сделка. Как для него, так и для меня… а еще не было больше ни одного человека во Вселенной, кому я бы могла доверять. Только Владимир, готовый меня принимать, любить такой, какая я есть. Любить во мне человека. Не женщину, не девочку, не пациентку, а просто человека. Того, кто прятался под великолепной внешностью Виолетты, под невзрачной внешностью Нины. Любить женщину со шрамами на лице и на теле. Как сестру, как друга, как свою семью.
* * *
Гроза переползла ко мне и положила голову мне на колени, чувствуя, как мною овладевает отчаяние. Я гладила ее между ушами и вспоминала лицо своего сына. Такое красивое, нежное, родное. Как спал рядышком и сопел своим маленьким носиком. Никогда в жизни я не была так счастлива, как в эту ночь.
Я не выдержала, схватила сотовый и быстро написала смску по-испански:
— Что он ответил?
— Думает.
— Думает?
— Да, думает.
— Удвойте гонорар
— Это расточительство. Подождем пару дней.
— Расточительство — это отмывание денег по всяким платежным системкам и рейдерство, запрещенное законом.
Отшвырнула сотовый и закрыла глаза. Был еще один план. Жесткий, кровожадный, грязный. Но он мог лишить меня возможности забрать сына. Этот план оставался только на тот случай, если у меня больше не останется выбора.
Зашла в фотографии на сотовом и до помешательства долго рассматривала снимки Матео. Казалось, я каждую пору на его коже смогла выучить заново, каждую родинку, складочку, ресничку. Если я не увижу его снова — то сойду с ума.
Никто не звонил. Я уснула на ковре возле сотового под боком у Грозы, только рядом с ней я чувствовала себя в безопасности. Рано утром меня разбудила смска.
