Федя задумался: выходило так, что у него не было «самого любимого».
— Вот причина твоей слабости: тебе нечего защищать!
— У меня есть самое нелюбимое — это школа.
Аля подивилась неожиданному повороту в разговоре, долго молчала и вдруг горячо заговорила:
— А ты думал, в школу нужно только ходить? Думал, к тебе обязаны приставить милиционера, чтобы он тебя защищал от обидчиков? Нет, Феденька, в школе нужно работать, жить, а иногда и драться за свое достоинство. Но ты этого не делаешь. Почему ты не подерешься с Ариком?..
Не успела она это сказать, как в конце аллеи появился Арик. Шел он со своими «мальчиками» и, заметив Федю, подскочил от радости.
— Федяра, ко мне!
Федя остановился, посмотрел на Алю, губы его сжались и побелели.
— Не ходи, пусть сам подойдет.
Арик не заставил себя ждать, вобрав голову в плечи, медленно направился к ним.
— Зря ты, — дрогнувшим голосом проговорил Федя, — он может и с тобой не посчитаться. Вон их сколько!
— А ты меня защитишь!
Услышав это, Федя отпрянул и вдруг сделал два шага вперед — теперь Аля стояла позади.
Арик подошел к Феде, взял двумя пальцами за ухо, повернул к Але и приказал:
— Плюнь на эту выдрочку! Ну!.. — Он закрутил ухо.
— Иди, Аля, уходи, — попросил Федя.
Она, чтобы не быть виновницей большего унижения Опалева, бросилась назад, а Федя опустил голову и поплелся за Ариком. Через минуту он уже мчался к табачному магазину за сигаретами для Арика и его «мальчиков». Вбежал в отдел, попросил какого-то полупьяного человека взять ему сигареты и, выходя из магазина, подумал: «Сейчас подойду и брошу пачку Арику в морду. И будь что будет!..»
Но как только он очутился на улице, побежал обратно, отдал сигареты Арику и, кусая губы от обиды и беспомощности, поплелся рядом с ним.
Когда на прощание Арик дернул его за нос и дал пинка, Федя повернул к дому. По его щекам катились крупные слезы, он их не вытирал, и прохожие с жалостью смотрели на него.
«Все, — думал он, — больше я жить не буду, покончу с собой. Бултых с моста — и поминай как звали!.. Неужели я родился только для того, чтобы терпеть и терпеть? Зачем тогда жизнь, если одно унижение?.. Даже девчонки воспитывают!.. Сначала выдохну из груди весь воздух, а затем вдохну воду и — конец!..»
— Федя, ты здесь? — услыхал он голос в открытую дверь. — Тебя девушка ждет, поторопись.
— Хорошо, Виктор Кузьмич, спасибо, — сказал он и сунул полотенце в спортивную сумку. Проходя мимо тренера, остановился, поднял глаза:
