Ответом ему стала тишина да карканье ворона где-то вдали.
— Шныга может кричать громко и пугать орков — сразу все повылезают!
Едва заслышав его слова, Гварл и Мургл дружно бросились на землю, закрывая уши.
— Хэй, Рыжий Лис? Ты что ли? — раздался хриплый голос из ближайших кустов, — Не признал тебя, видать, богатым сейчас буду — вижу, ты уже и целым графом заделался…
— Джак? Три-Кармана? Ты-то здесь что забыл? Ты же вроде под Кривым ходил? — признал голос бывшего «собандийца» Угрюмый.
— Был Кривой, да весь вышел, земля ему пухом. Урук-Хай под себя подмял нашу шайку и банду Танцующего Пака… Всех людей стягивает в замок, обещает лучшую жизнь и говорит, что хватит заниматься тихим промыслом по лесам и дорогам — пора грабить народ по закону.
— Как-то шибко мудрено для тупого орка, — удивился Угрюмый, — Даже мне в шлеме тесно стало от таких слов.
А вот Шардон прекрасно понимал, что такое прибавка +5 к Интеллекту и целый ворох дипломатическо-экономических умений от баронского титула — особенно, если на это еще и наложить сценарий сдерживания, чтобы остановить карьерный взлет одного излишне целеустремленного графа.
И с этим нужно было что-то делать.
— Эй, Джак. Забирай своих людей и возвращайся в Кривой Лог. Как снова объявится одноглазый, расскажи ему об амбициях Урук-Хая. Пусть воровской совет решает, что с ним делать.
— Не могу, Лис. У меня теперь новый хозяин — барон Урук Хаецкий. И, кстати, если ты надеешься на мирные переговоры, то их не будет. Приказ у меня конкретный: всех убить.
— Так чего ты нам здесь зубы заговариваешь, шестерка орковская?! — прорычал Угрюмый.
— Отвлекаю, пока мои люди вас в кольцо берут, конечно.
— Даже разговаривать со мной не станет? — уточнил Шардон.
— Сказал, что будет выжигать дворянскую заразу огнем зеленой революции. А в дворянах у нас только ты один и остался.
— А не красной революции?
— Так у него в замке почти одни орки — потому и зеленая.
Убедившись, что дипломатический вариант решения конфликта исключен, военный искусственный интеллект снова обратился к мудрости древних.
Шардон достал глиняную куклу с торчащим их нее пучком крашенных жестких волос. Сама кукла тоже была выкрашена чем-то зеленым.
— Революция, отсроченная на один день, может не совершиться вовсе! — процитировал он, сворачивая кукле шею.
И тут же в кустах послышался шум драки. И в соседних, и еще, и с другой стороны дороги. И стражники, и «приблудные» разбойники заозирались по сторонам, не понимая, что происходит и откуда ждать нападения.
