– Да. Я понимаю Вас. Что-то подобное мы и ожидали, – он несколько секунд разглядывал меня, а потом, опять склонив голову, спросил:
– Если вы не возражаете, может быть, мы займёмся тем, зачем сюда и пришли?
– Да, конечно, – согласился я и, сделав приглашающий жест рукой, направился к трапу корабля.
Зверь, оказывается, был запряжён не в повозку, а в четырёх колёсную платформу, на которой стоял прямоугольный саркофаг, который сейчас тащили за мной четыре аборигена. Я разблокировал дверь каюты и, предоставив местным действовать самостоятельно, ушёл в рубку. Не мог я на это смотреть. Пускай всё это пройдёт без меня.
– Как мне следует к Вам обращаться? – раздался вдруг за моей спиной тихий голос. Это было настолько неожиданно, что мне пришлось приложить усилие, чтобы не вздрогнуть, тем более, что я не ожидал, что кто-то из прибывших зайдёт ко мне в рубку.
– Полковник. Зовите меня просто полковник, – поднялся я из кресла, – это моё звание, и я к этому уже привык.
Зелёный кивнул головой и перебросил за спину длинный хвост тёмно-зелёных волос.
– Ко мне можно обращаться по моему титулу, – лигас, – с некоторой торжественностью сказал абориген и выжидательно уставился на меня. Мы помолчали, и зелёный, не дождавшись от меня очевидного вопроса, сам на этот незаданный вопрос и ответил:
– Лигас – это высший титул на Лассалане!
Я в знак признания заслуг аборигена слегка наклонил голову. Что же, титулы требуют уважения. Я это знаю не понаслышке. А вообще-то, мне уже надоело кивать башкой, ещё немного, и стану как та запряжённая в телегу зверюга! Кстати, мне теперь понятно, откуда у мохноногих мода отращивать хвосты на голове. Вон, какая хвостяра рядом со мной! Любой земной жеребец обзавидуется.
– Мы Вам безмерно благодарны за то, что Вы выполнили просьбу нашей сестры и доставили её домой. И в связи с этим у меня остался к Вам только один вопрос. Собираетесь ли вы исполнить её желание и увидеть голубой восход Лассалана?
– Когда будет этот восход?
– По вашему исчислению через два месяца.
– Да, я обязательно его увижу. Я поклялся перед ней… и, если этот восход будет видно прямо с этого места, значит, я его буду смотреть отсюда.
– Нет, полковник, отсюда Вы ничего не увидите. В нужное время Вас доставят туда, откуда восход будет очень хорошо виден. И, если вы решили остаться, значит, я должен Вам многое рассказать. Такова была воля хранительницы. И даже мы не можем этой воли противиться!
– Вы имеете в виду, что она была хранительницей чего-то? – кивнул я на экран, на котором было видно, как шестеро зелёных осторожно укладывают саркофаг с телом моей инопланетянки на колёсную платформу.
