Фурии | страница 37
Слова с плакатов и объявлений сопровождали меня до первого этажа:
Занятия танцевального кружка на следующей неделе, Мейзон Холл, 5 вечера.
Отбор в баскетбольную команду во вторник, коротышкам просьба не беспокоить.
«Превращение» Кафки в студенческом театре – кастинг в понедельник!!!
Временами меня охватывало ощущение нереальности, оно поднималось от ступней к груди, но после, как только мне удавалось осознать его природу, проходило, оставив о себе лишь мимолетную память сродни бреду.
На первом этаже звуки музыки раздавались ничуть не тише, чем наверху. Я прижала ладони к ушам, голова раскалывалась. Том остановился и заставил меня опустить руки. «Веди себя естественно», – прошептал он, и мы спокойно прошли мимо охранника (в предосторожностях, впрочем, не было нужды, тот был погружен в чтение какой-то потрепанной книжки и не проявлял ни малейшего интереса к поведению студентов, время от времени отвлекавших его). Мы вышли из здания, и я подумала о Робин. «С ней все хорошо, – сказала я себе и с легкой горечью добавила: – К тому же она обещала все время быть со мной и обещание не выполнила, так что и думать про это нечего».
Когда ты под кайфом, в свежем воздухе есть что-то завораживающее, хотя чтобы держаться на ногах, требуется мастерство, которым мне еще предстояло овладеть. Так бывает даже сейчас, когда наступает настроение для долгой ночи и я брожу по старым улицам, невидимая и неслышимая, после вечера, проведенного дома под бокал крепкого вина и время от времени и под странную комбинацию порошков и таблеток. Сейчас это, конечно, снотворное и успокоительное, которые прописывает мой доброжелательный, а также неизменно стоящий на страже моего здоровья врач. И все же я неизменно вспоминаю тот давний вечере, когда воздух был напоен прозрачной дымкой и какой-то магией.
Я смотрела наверх – небо почернело. Том помог мне обойти белеющее на земле пятно стирального порошка и куски мыла, сброшенные сверху, и мы молча зашагали в сторону озера, где обычно собирались студенты. «Озеро» – это, пожалуй, слишком громко: при свете дня оно кажется скорее большим прудом, окруженным со всех сторон бетоном. При нашем приближении с земли вспорхнула стайка птичек, быстро растворившихся в черной бесконечности неба.
Том сунул руки в карманы, но тут же вытащил их, будто смущенный.
– Ты не большая любительница поговорить, да? – спросил он.
Я почувствовала к нему нечто вроде жалости, болезненного понимание – я тоже не знала, что делать.