, которая испугала людей – особенно после событий, известных как «Бойня на Равнинах». Люди навахо больше не в безопасности, писал Дешен. Он оживил призрак завоевания и явил нам будущую судьбу. И не ошибся. Бойня на Равнинах стала лишь первой ласточкой в череде конфликтов за обладание энергией. Нефтяные компании разрывали священные земли для прокладки трубопроводов, газовые компании скупали целые территории и буквально сотрясали земную твердь своей жадностью. Кроме того, федералы наметили целый план по ликвидации прав резерваций на владение землей, чтобы открыть индейскую страну для старателей точно так же, как это было во времена политики насильственной ассимиляции. Но теперь в качестве «старателей» выступали транснациональные корпорации с частными армиями, которые в тысячи раз превышали по численности и огневой мощи первоначальных поселенцев-
билигаанов. Дешен предупредил, что если мы и дальше хотим оставаться
дине и иметь возможность защищать свои дома, то мы обязательно должны построить эту Стену.
Бюджет утвердили через месяц. Фундаменты, сложенные из камней, взятых с каждой из священных гор, возвели в течение года. Люди смеялись и говорили, что никогда племенное правительство не действовало так шустро. Шесть месяцев спустя случилось землетрясение в Нью-Мадриде, разрушившее Средний Запад. Потом начались ураганы. И к стене прозорливого Дешена стали относиться уже совсем по-другому.
Я помню, как впервые увидела Стену. До этого момента я ожидала чего-то скучного и невыразительного – пятидесятифутовый вал из серого бетона с колючей проволокой наверху, как в каком-нибудь апокалиптическом фильме. Но я забыла, что дине уже пережили свой апокалипсис более ста лет назад. Стена стала не концом для нас, а наоборот – возрождением.
Говорят, хатаальи работали рука об руку со строительными бригадами, и над каждым закладываемым кирпичом исполнялась ритуальная песня. Каждый элемент Стены, вплоть до штукатурной сетки, получил от них священное благословение. И Стена начала жить своей собственной жизнью. Когда рабочие вернулись на следующее утро, она была уже в пятьдесят футов высотой. На востоке она прирастала белой ракушкой, на юге – бирюзой, на западе – перламутровыми изгибами морских ушек, а на севере – чернейшими струями. Она была прекрасна. Она была наша. И за ней мы были в безопасности. Хотя бы от угроз внешнего мира. Но иногда самые страшные чудовища появляются изнутри…
Я въезжаю в Тсэ-Бонито в тот момент, когда восходящее над скалами солнце начинает шпарить в полную силу, заливая пустынный город сухим теплом. Тсэ-Бонито имеет свойство нагреваться особенно жарко. Может, потому, что он сосредоточен вокруг Т-образного асфальтового перекрестка, на котором пересекаются две главные магистрали Динеты. Или потому, что окружен белыми столовыми горами, перенаправляющими тепло прямо в каньон Тсэ-Бонито. Или же оттого, что весь город в основном состоит из лачуг с жестяными крышами и старых металлических трейлеров, чье главное предназначение, кажется, состоит в том, чтобы нагреваться на жаре. А может, причина и в том, и в другом, и в третьем. Как бы то ни было, трущобный городок из трейлеров, лачуг и редких хоганов
