— заключает Теодор Моммзен.
Марк Аврелий умер в Виндобоне (Вене), Септимий Север — в британском Эборакуме, Каракаллу зарезали в Каррах и там же провозгласили Макрина. География императорских смертей ясно указывает на то, что теперь центр власти из Рима и Италии сместился в армейские лагеря приграничных регионов и в императорские полевые ставки.
Не сенаторы, а военачальники теперь делили императорский трон. Не сенат, а армия начала возводить и свергать императоров. Богатства, должности и карьеры теперь исходили не от сената, а от принцепса и его легатов.
Исключительное право армии на избрание императора знаменует конец господства аристократии и сената. Даже институт консулов перестал быть политически значимым. Титул консула, которого теперь провозглашал император, стал лишь почетным званием.
Но старая традиция жила, и даже после падения Западной Римской империи наименования годов на ее территориях велись по консулам и консульствам, а варварские короли с гордостью носили этот пустой, но славный древний титул...
А что же сенат?
Невзирая на крушение прежних устоев и обычаев, считать сенат декоративным, раболепным органом, штамповавшим решения императора и чиновников, совершенно не следует. В III веке эта институция лишилась и поддержки военных, и большей части прямого политического влияния, сохранив, однако, земли, оппозиционные традиции, и влияние, с которым императорам приходилось считаться. Эти 900 человек[13], сливки общества Италии и провинций, сосредоточили в своих руках огромные богатства. Их обширные земельные владения располагались по всем провинциям Рима. Даже в конце IV века Симмах[14] в своих письмах говорит о сенате Рима как о «лучшей части человеческого рода».
Помимо старинных и богатых римских семей, в сенат входили члены высшего армейского командного состава, отставные и действующие. Сенаторы устраивали браки в своем кругу и поколениями концентрировали земли, связи и финансовые ресурсы. Кроме того, каждая сенаторская семья имела мощную сеть из клиентов, покровительств, взаимных услуг, неформальных связей и лояльностей.
Дружественный кружок из нескольких сенаторских фамилий, оказывая друг другу услуги, утраивал силу невидимых социальных связей и обладал немалым политическим капиталом, пусть и неформальным. Таким образом, престиж сената складывался не только из памяти о прошлом авторитете этого органа, но и из знания о текущих возможностях сенаторов. Возможности эти были очень велики и возросли еще больше в IV веке, когда выходцы из сенаторских семей начали занимать должности в высшей имперской бюрократии.
