– Конечно, – хихикнула Кэролайн.
– Во время прогулки по аллее я встретила лорда Брондейла. Он само очарование и такой остроумный! И привлекательный, – вздохнула она. – Кажется, он мной увлекся. А я от него без ума.
– Просто замечательно, – сказала Кэролайн. – Ты заслужила такого сногсшибательного кавалера. Он за тобой ухаживает?
– Не то чтобы открыто ухаживал. Он не спросил на это разрешения у Нэша, вероятно, потому, что знает – мой брат такого не одобрит.
По коже Кэролайн пробежал холодок.
– Нэш не любит лорда Брондейла? Почему?
– Он отказывается объяснять подробности, но уверяет, что ему нельзя доверять. – Дилайла рывком встала и пересекла комнату. – Но подозреваю, что он не одобрит любого, кто осмелится за мной ухаживать.
– Брат тебя обожает, это видно, и желает тебе счастья, не сомневаюсь в этом. Наверное, я могла бы поговорить с ним о лорде Брондейле. Попытаюсь убедить его, что ты сама способна разобраться в характере своего ухажера.
Дилайла обернулась к Кэролайн и сжала ладони под подбородком.
– Ты правда это сделаешь?
– Разумеется, – заверила Кэролайн. – Не могу обещать, что все получится, но попытаюсь.
– Сегодня он ужинает в клубе, так что мы останемся вдвоем, – сказала Дилайла.
Кэролайн подавила прилив разочарования и положила руку на живот.
– После всех этих угощений я ни крошки не проглочу. Ты не очень обидишься, если я пропущу ужин и пораньше пойду спать?
Ей нужно было время, чтобы разобраться в своих мыслях относительно колонки. Собрать воедино все кусочки головоломки.
– Разумеется, нет, – ответила Дилайла. – Я поступлю так же. Кто знает? Возможно, завтра мы обе найдем нужные ответы. – Она махнула в сторону пачки газет на бюро. – Хочешь взять их с собой?
– Если ты не будешь возражать.
Стоит еще раз их просмотреть свежим взглядом.
– Мне все равно больше некому их показывать, – тепло сказала Дилайла.
– Благодарю. – Она притянула к себе Дилайлу и обняла. – За все.
Кэролайн собрала газеты и направилась в свою комнату, раздумывая, в котором часу будет прилично надеть ночную сорочку. Но стоило ей переступить через порог, как она застыла в изумлении.
На сундуке в изножье кровати лежала аккуратно сложенная одежда и стояли мужские сапоги. С замиранием сердца она взяла лежащую сверху рубашку и прижала к груди изношенную ткань.
Ее одежда. Та самая, в которой она была, когда потеряла память. Помимо сумки эти вещи составляли единственную осязаемую частичку ее настоящей жизни.
С колотящимся сердцем она закрыла дверь и расстегнула платье. Может, стоит натянуть эту маскировку и память вернется, она вспомнит, кем была и кем остается где-то глубоко внутри.
