Коля рывком распахнул дверцу машины, взял в руки часы. На обратной стороне прочел выгравированную надпись: «Г. И. Васютину за бое…»
— Мальчик, ты что тут делаешь? — вдруг раздался голос.
Коля обернулся и в нескольких шагах от себя увидел Витьку Шапиро. Витька узнал Колю. Оба растерялись от такой неожиданной встречи.
Коля пришел в себя первым. Зажав в руках пакет и часы, он метнулся от машины и, не оглядываясь, побежал вдоль улицы.
— Эй, комиссар! — наконец завопил Витька. — Подожди, дело есть!
«Нет уж, дудки!» — думал Коля, набирая скорость.
Только часам к трем пополудни Коля догнал товарищей, вставших на дневку. Не говоря ни слова, прошел в палатку с надписью «штаб» и положил на брезентовый столик перед удивленным Сашко пакет, в котором были серебряные часы и пачка пожелтевших от времени конвертов с письмами. Рядом с пакетом Коля положил листок с зарисовкой какой-то местности. В левом верхнем углу рисунка ясно выделялись буквы «З» и «М».
* * *
«Милый мой старик!
С сегодняшнего дня я могу держать с тобой регулярную связь.
Тебя, наверное, интересует, где мы сейчас и как попали сюда? Когда ты проводил меня на Стромынку, я сразу же был назначен в партизанский отряд, так как знал немецкий язык. А то бы генерал не согласился. Летели мы на самолетах. Своими глазами видел линию фронта. Ночью внизу сплошное зарево. Мои товарищи готовы были коршунами наброситься на гитлеровцев, а я вот чувствовал себя скверно, особенно когда за нами увязались „мессершмитты“.
Зачислили меня в разведку. Товарищи от зависти чуть не взвыли. А я им: надо было учить иностранные языки!
Жизнь у нас вполне удовлетворительная и гигиеничная. Моюсь регулярно в реках, которые форсируем, а чаще собственным потом. Вот как сделаешь бросок километров семьдесят в сутки, так и с мылом…
Обрадовать тебя пока нечем, гитлеровца ни одного я еще не уничтожил. Больше всего знакомлюсь с документами, читаю письма (разумеется, без разрешения адресатов), чтобы точно знать, что представляют собой „завоеватели“.
Отец, милый мой старик, не волнуйся за меня. Я здесь не один, нас много… Да, книги мои никому не давай, а то исчезнут закладки…
Твой всегда Иван Васютин».
«Привет из Партизанского края!
Отец, я жив, здоров, у меня хороший аппетит и великолепный сон. Как лягу, двое еле-еле добудятся. Командир научил солдат обливать меня водой. Ты представить себе не можешь, как страшно недосмотреть сон: Москва, наша Зацепская, и я „Вечерку“ покупаю; или — институт, а я с кандидатской диссертацией о Збручском камне проваливаюсь в преисподнюю. Профессор Шапиро, мне кажется, немного обижен на меня. На фронт я удрал, не спросясь его.
