— Теперь глубже.
Несколько минут Федя работал при полном молчании столпившихся товарищей. Левая рука нащупала что-то жесткое.
— Иван Порфирьевич!
Кобзарь снова опустил руку в вырытое отверстие.
— Это новый корень, — определил он. — Бери правее.
Скоро кончик лопаты наткнулся еще на что-то. Раздался тихий скрежет. Федя вздрогнул и отбросил лопату. Пальцы осязали что-то скользкое, холодное.
— Вроде стекло…
— Кувшин, — подсказал Иван Порфирьевич.
Федя торопливо отгреб ладонями землю и на яркий солнечный свет извлек кувшин из позеленевшего стекла, с которого свешивались почерневшие от времени клочья брезентовой обертки. Все, кто был в эту минуту у каштана, подались вперед. Ина первая увидела под стеклом что-то темнокрасное, словно кровь.
— Открой крышку, — одними губами попросил Федю Иван Порфирьевич. Он осторожно гладил стекло, сбрасывая с него крупинки прилипшей глины.
Засунув руку в горлышко кувшина, начальник штаба отряда достал туго свернутый кусок материала. Когда его развернули, у Феди дрогнуло сердце. На темно-красном бархатном фоне все увидели вышитое шелком изображение Владимира Ильича Ленина и золотую надпись под ним.
— Знамя!
Ребята вспомнили напутствие рабочего с московского завода имени Владимира Ильича, сказавшего: «Ищите славу знамени нашего!» — и под каштанами громкий торжественный голос произнес:
— «Вперед, к победе мировой революции!»
Эти слова были вытканы золотом на пурпурном бархате.
* * *
Первого сентября ученики седьмого «Б» класса шли вдоль Чистопрудного бульвара.
Бросив камешек в пруд и наблюдая, как по водяному зеркалу поплыли круги, Олег Пастухов начал декламировать:
Чистые пруды —
Ни туды и ни…
Коля Сергеев ладонью закрыл ему рот.
— Нашу давай!
Повторять не пришлось. Высоким тенорком Степанчик запел:
Гей, по дороге,
Гей, по дороге
Войско красное идёт!
В дружном хоре ребячьих голосов заметно выделялся ломкий басок Феди Прибыткова. На этот раз на мальчике не было ни солдатской гимнастерки, перехваченной от плеча к поясу портупеей с медной пряжкой, ни просторных кирзовых сапог.
Дойдя до перекрестка, ребята остановились:
— Ну, Федюк…
Крепкие рукопожатия, и ватага двинулась дальше.
Федя провожал взглядом друзей до тех пор, пока те не скрылись в подъезде здания, знакомого им всем с семилетнего возраста.
— Привет, товарищ начштаба! — вдруг раздался сзади бас.
Федя оглянулся, и лицо его расплылось в радостной улыбке: перед ним стояли лейтенант Зарубин и Антонина Антоновна.
— Прощаешься? — спросила учительница. Передав мужу барахтавшуюся что есть сил Светланку, она крепко, по-дружески пожала Феде руку: — Не забывай, заходи…
