Мы последовали за Мандрагорой по узкой лестнице до люка в её верхнем конце и вылезли на крышу Брайт-хауза. В темноте смутно виднелись очертания четырёх шезлонгов.
– Небеса одарили нас ясной ночью. Узрите звёзды во всей их славе.
– А здесь и правда очень классно, – признала Джоанна. – Я и не знала, что сюда можно подняться.
– Благодарю тебя, милое дитя. Мне приятно слышать, что хоть что-то удостоилось твоего одобрения. Морской Козёл, ложись на этот шезлонг и устреми свой взор в небеса.
Я лёг на шезлонг и посмотрел вверх.
– Итак, – продолжил Мандрагора. – Ты у нас Козерог. Знаешь, где искать твоё созвездие?
– Да я Большую Медведицу с трудом нахожу.
– Урса Майор! Великая Медведица. Но сегодня речь пойдёт не о ней. Сегодня мы будем искать Козерога, могучего Морского Козла.
– Слова «могучий» и «козёл» как-то плохо сочетаются в одном предложении.
Мандрагора сердито посмотрел на неё, затем снова поднял взгляд вверх.
– Сперва нам понадобится Лебедь. Созвездие, напоминающее о мальчике, обратившемся в эту белокрылую птицу. Видишь Лебедя? Он похож на крест из ярких звёзд.
– Если он похож на крест, зачем называть его Лебедем? – съехидничала Джоанна.
– Потому что у древних в отличие от тебя было воображение. Ты же лишилась фантазии, пока смотрела на экран своего смартфона. Так вот. Яркая звезда на вершине креста – это Денеб. Проведи от него воображаемую линию через Эпсилон Лебедя – это яркая звёздочка в левой части креста. Затем проследуй по этой линии близко от линии горизонта – и вот он! Вот он! Козерог, Морской Козёл! Видишь его?
– Я всё ещё ищу Лебедя, – разочаровал его я.
Мандрагора вздохнул и ещё раз повторил свои объяснения, а потом ещё и ещё раз, пока я наконец не приметил кривоватый треугольник, который, заверил он, и представлял собой Козла.
– Вот он, Козерог. Вообрази, сколь ярко сиял он перед глазами древних. А теперь, тысячи лет спустя, он всё ещё готов открыть нам, что ждёт тебя впереди.
– Ну, понеслось, – протянула Джоанна. – И вы правда верите в эту чушь собачью?
– Ну разумеется. И это вопреки твоему определению вовсе не чушь собачья.
– Я верю в науку, – убеждённо сказала Джоанна, запнулась и прикусила губу. – То есть, да, бывают вещи, которые я не понимаю.
– И именно такими вещами я и занимаюсь, – перебил её самозваный доктор. – Чтобы разобраться с тем, чего понять мы не можем. Разумеется, наука ставит перед собой ту же цель. Знаешь ли ты, милое дитя, что в древние дни – в дни царя Соломона – астрономы и учёные были единым целым?
