Прибежав домой, он сразу же сел рисовать слона и вслух обсуждал все ошибки, допущенные на вывеске у Лариха. Несколько дней он мог говорить только о слонах. А потом он встретил ученую обезьяну! Тит послал мальчика в Субуру к точильщику наточить пилу, и вот на тротуаре перед самой мастерской он увидел негритенка, державшего в поводу козу, на которой чинно сидела обезьяна в красном плаще, с бубном в руках; под эту музыку ловко плясала маленькая лохматая собачонка. Никий отдал артистам хлеб, который взял с собой из дому, и подробно развил Титу свой план будущего обучения Негра, которое сулило большие выгоды; искусство Негра кое-что добавит к скудному заработку Тита. Чаще всего, однако, мальчик сидел дома, наблюдал за работой дяди и принимал в ней посильное участие: с резцом, зубилом и теслом он освоился быстро и орудовал ими ловко.
Прогулки его по Риму не кончились добром. Однажды, радостно глазея на клетки с пантерами, привезенными из далекой Африки, он вместе с толпой дошел до самого конца форума, до главной римской площади, и тут увидел выставленные на шестах головы казненных. Недавние впечатления, как-то стершиеся в сутолоке и новизне городской жизни, ожили с прежней силой. Никий опрометью побежал домой. Дальше ближайших лавочек он теперь никуда не ходил. И постепенно им начала овладевать тоска. Деревенский мальчик, привыкший к простору полей и рощ, к животным и растениям, томился в узких, грязных, душных улочках Рима, где не было ни дерева, ни кустика, ни травки. Тит прекрасно понимал это и каждый свободный час норовил уйти с Никнем за город, побродить полями, лесом. Только свободных часов было мало: надо было работать и зарабатывать на жизнь.
Тит когда-то, в юности, забавлялся, вырезая из дерева и лепя из глины фигурки людей и животных. В Афинах он не мог пройти мимо мастерской скульптора, чтобы не заглянуть туда. Однажды он зашел к мастеру, работа которого ему особенно понравилась, выдал себя за грека, приехавшего из Сирии, и попросил поучить его «делать статуйки». Афинодор, веселый старик и превосходный скульптор, насмешливо скосил глаза («Он так же похож на сирийца, как Геракл на овцу», — сказал он своей жене), но не ответил отказом. Тит взялся за работу горячо, с любовью и увлечением, и мастер все охотнее и охотнее стал посвящать даровитого юношу, понимавшего толк в искусстве, во все тайны своего ремесла. Теперь эта наука очень пригодилась. Тит прибил к дверям своего обиталища доску с объявлением: «Здесь живет Децим Геллий, каменотес и скульптор». Заказы посыпались.
