Возле ее заведения меня и высадили. Я выскочила из коляски и с удовольствием оглядела одну из главных гастрономических улочек – Вкусный квартал.
Вывеска “Весёлый крем” задорно поскрипывала на ветру, а из приоткрытого окна доносился чарующий запах свежей выпечки.
Из глубины души начала подниматься теплая волна предвкушения, и я с удивлением поняла, что действительно соскучилась. Не только по Эан, а по всей столице. По ее узким улочкам, по изогнутым мостам, перекинутым через многочисленные каналы, по роскошным особнякам, которые буквально через пару кварталов сменяются низкими, вросшими в землю бараками. Это столица, и уровень жизни в ней был неравномерным.
Я соскучилась и по запахам… сладостей, терпкого табака и вина. В этом был весь Готрим! Контрастный и непостижимый.
Прикусив нижнюю губу, я ухватилась пальцами за прохладную медную ручку в виде кремовой шапочки на пирожке и потянула дверь на себя. Стоило войти, как над головой мелодично пропел колокольчик, рассказывая о новом визитере, и рыжеволосая девушка за стойкой подняла голову от счетных книг.
– Идиль-Динь! – в ее голосе звенело удивление, смешанное с радостью. – Вот так встреча!
Я лишь молча улыбнулась и распахнула руки для объятий.
Вместо того, чтобы броситься обниматься, сильфида нырнула под стойку и выползла оттуда малость взъерошенная и… с метлой в одной руке, и большим колокольчиком в другой.
Оглушительный звон полетел по помещению, пока Эан мотыляя его над головой, привлекала внимание сидящих за столиками немногочисленных посетителей.
– Дамы и господа – наше заведение закрывается! – громким, хорошо поставленным голосом сообщила она. – Подите вон, пожалуйста!
Я даже закашлялась от неожиданности, невзирая на то, что прекрасно знала повадки владелицы кофейни.
Эан-Мара была безумно талантливым кондитером. Из- под ее рук выходили воистину произведения искусства, что внешне, что по своим вкусовым качествам. Она без стеснения была гениальна.
Но как и у любых талантливых людей, имела ряд недостатков.
Например, вот такую редкостную беспардонность. Она могла без стеснения отходить веником даже пера из палаты лордов, потому что в данный конкретный момент желала закрыть свое заведения.
Эта особенность была следствием несчастного случая. Еще подростком Эана наткнулась на уже активированный кем-то артефакт древних, и тот сыграл с ней дурную шутку. Не знаю, какие свойства вкладывали в тот кристалл наши пращуры, но Эана совершенно лишилась критического мышления по отношению к своим поступкам. Ее желания и порывы не успевали пройти через фильтр восприятия. Тот самый, который мешает нам творить, то что в голову взбредет, не оглядываясь на нормы общества.
