— И что же вы из этого вытянули? — пристально смотрел генерал на следователя.
— Ничего. Мы допросили всех ее поклонников, в надежде зацепиться за эти деньги, соседей по квартире, но ничего не добились, и следствие зашло в тупик.
Московская бригада генерала Климова, присланная правительством Примакова по просьбе губернатора, взялась перетряхивать следственные завалы, возбуждать новые уголовные дела не только по грабежам, убийствам, но и экономическим преступлениям. Старые сыщики знали хватку своего коллеги по тем годам, когда он работал здесь десять лет назад. Это был не кабинетный мент, а грозный волкодав с непостижимым чутьем на преступников и завидной смелостью, без боязни берущий махровых бандитов, раскалывая их, как грецкие орехи, точными ударами неопровержимых улик.
Климов почти не изменился: все такой же сухопарый, широкоплечий, подтянутый и подвижный. Только взгляд его проницательных серых глаз, казалось, еще глубже проникает в душу собеседника, да на погонах красовались три золотые звезды. Он по-прежнему редко надевал мундир, работал больше в штатском.
С его приездом кое-кто в управлении зачесал затылок, кое-кто прибавил рвения в делах.
Борис Петраков, молодой детектив из состава бригады генерала, наслышанный о делах Климова, ловил каждое слово его наставления.
— Несомненно, у Савиновой что-то спрашивали, искали. Валяющийся на полу фотоальбом тому подтверждение. Кого можно искать в альбоме: детей, родных, друзей. Нашли или нет, никто не знает. Жизнь Савиновой нам известна лишь в Красноярске. Ничего не рассказывают протоколы опроса подруг о ее молодости, юности. Поиск начнем с места ее рождения и учебы. Поезжайте в Ачинск, выясните, кого она любила, с кем дружила…
Борис Петраков был изумлен столь примитивными «ценными указаниями»: он полагал, что кумир Климов в своих наставлениях едва ли не назовет фамилию преступника, а тут надо выяснять, кого любила убитая. И это через два десятка лет! Петраков едва не возразил о такой постановке вопроса, но вовремя сдержался. Перед ним генерал, а такое, чтобы генерал давал ЦУ мало обстрелянному старшему лейтенанту, не часто бывает на практике.
— Помните, Борис, вам дана полная самостоятельность, инициатива, — генерал подошел к окну, где стоял горшок с геранью, взял его обеими руками, приподнял до уровня глаз, заглянул в донное отверстие и сказал. — Как говорил Козьма Прутков, зри в корень! Желаю удачи.
