В ту минуту, сам не зная почему, я подумал о господине Бенжамене. Должно быть, мысль об одиночестве и страх перед суровой зимой вызвали в моей памяти образ старика с седой бородкой. Он обещал нам написать, но почему-то письма все не было. Добрался ли он до племянницы? Оказался ли в кругу близких? Полученная от него открытка тревоги не внушала. Не писал он, вероятно, потому, что было не до того: всевозможные хлопоты, необходимость привести в порядок бумаги для предстоящего далекого путешествия… Куда он собирался уехать? Я был убежден, что куда-то за пределы Франции. Он это ясно дал понять. Господин Бенжамен мог бы перейти испанскую границу неподалеку от нашей деревни. Теперь я уже знал, что так можно сделать… Но он решил соединиться со своими родственниками. А у тех были свои планы. Может быть, уехать на пароходе? Раз он не писал, значит, ему нужно было уладить тысячу вещей. В наше время для самого пустячного дела требовались бесконечные заявления, анкеты…
Мне бросилось в глаза светлое пятно на стене кухни. Это была одна из картин господина Бенжамена: большой дуб тянулся к голубому небу. Мы повесили ее так, чтобы свет падал прямо из окна. Прекрасное дерево! Кряжистое, с крепкими корнями, могучими ветвями и густой листвой… Дуб этот существовал в действительности. Если пройти через ближний лес и направиться по тропинке, ведущей к горному хребту, сначала попадешь на поляну, затем извилистая стежка приведет тебя к уединенному дому, куда от нас примерно час ходьбы. В этом домике жил одинокий горец, пятидесятилетний папаша Фога. Дуб стоял неподалеку от его дома. Немного выше уже начинался еловый лес…
Бертран следил за моим взглядом.
— Какой красивый дуб, правда?
— Да, очень красивый, — сказал я. — Бедняга господин Бенжамен…
— Почему ты говоришь «бедняга»?
— Да так, сам не знаю почему.
В ноябре выпал первый снег. В одно прекрасное утро долина предстала пред нами во всем своем ослепительном великолепии. Но это был лишь первый сигнал грозной зимы. На склонах ранняя изморозь едва лишь прикрыла желтые лужайки, а легкие хлопья снега, похожие на белые цветы, не могли скрыть от глаз ни изгороди из самшита, ни деревья.
Когда поднялось солнце, все сразу засверкало. Я никогда не видел столько снега, такой искристой белизны…
Как всегда после первого снега, еще не было холодно. В горах царила удивительная тишина. По дороге в школу мы играли в снежки и бегали по извилистым дорожкам, по склонам, вдоль изгородей, на которых вырастали сказочные диадемы. Дома остался лишь один ученик из приготовишек.
