Танк Т-80 умеет летать (правда низко и не далеко), легко преодолевает водные преграды и стенки высотой до метра. Если стена выше метра — танк ее просто проламывает.
Слабое место у танка — это гусеница, но если пехота или другой танк прикрывают — экипаж меняет разбитый трак за 15 минут, а если прижмет, то и быстрее.
При помощи встроенного ковша («крота») Т-80 очень резво самостоятельно закапывается в грунт. Еще танк — это мощная рация и зенитный пулемет НСВТ калибром 12,7мм, стреляющий и бронебойными, и разрывными патронами. А танк в окопе — идеальный ДЗОТ и неплохое основание для взводного опорного пункта. Взвод пехоты не даст вражеским гранатометчикам сжечь танк, а танк в состоянии, не напрягаясь, отогнать противника на километр и более.
Танк Т-80 работает на турбине и питается керосином, это реальная помощь для танкиста в борьбе с самым главным врагом на войне — со вшами. Отмоченное в керосине белье сохнет на турбине в течение десяти минут, и вши в ужасе сбегают очень надолго. И еще не надо ничего на себе таскать — снаружи и внутри танка вмещается огромное количество всего и вся (танк может и прицеп за собой таскать).
Танк Т-80 радует толщиной брони и проходимостью. Ему не нужны дороги…
Но все огромное количество плюсов этой супермашины превращается в ноль без нормально обученного экипажа. Ведь воюет не танк, а люди, которые сидят внутри этого самого танка. Если наводчик-оператор видит цели и разбирается в них, если механик-водитель может заставлять танк бегать, прыгать и летать и умеет совершать маневр ухода от ПТУРа, если командир танка видит поле боя, следит за тратой боекомплекта и умеет работать с соседями и приданными подразделениями, то такой танк уничтожить очень и очень сложно, хотя, в бою никто ни от чего не застрахован.
…Гойтенкорт — это гора, доминирующая над окружающей местностью, на которой окопалась рота пехоты, усиленная танковым взводом (правда и рота не полная, и танковый взвод состоит из двух танков). Этот блокпост ничем не отличается от сотни таких же блокпостов, разбросанных по всей Чечне, но с ним явно что-то не так. Уже месяц, как я со своим танком нахожусь на нем, но ни одного дня не чувствовал себя спокойно. Может это предчувствие беды, а может просто усталость, тем более, что все чеченское здесь настроено против нас. Чечен-грязь похожа на пластилин, через минуту ходьбы ботинки становятся неподъемными, грязью заляпано все вокруг. Чечен-деревья сначала удивляют колючками длиной с десяток сантиметров, но еще больше удивляешься, когда их распиливаешь на дрова. Такое чувство, что пилишь что-то железное — спил выглядит как отполированный. И уже не удивляешься, а реально материшься, когда пытаешься топить этими дровами печку, горят они, если только порубить их до состояния спичек и залить керосином. Так что валим танками и палим в печке телеграфные столбы. Но больше всего на нервы действует зимняя чечен-сырость. Сырое все вокруг. Что не сырое — то мокрое. Но при этом ни на Гойтенкорте, ни рядом нет воды не то что питьевой, но и помыться тоже нечем. Моемся чаем, благо его дают без сахара и в относительно неограниченных количествах.
