Где-то далеко впереди сверкали снежные вершины гор, справа тянулись пески пустыни, слева - степь, поля, небольшие домишки и не то старинные замки, не то полуразрушенные храмы.
В полной растерянности Геннадий обернулся: позади вертолета громоздились одна на другую скалы, виднелась кромка берега и плескалось удивительной синевы море.
"М-да... Такое впечатление, что я уже не над Синксом лечу, а нахожусь совсем на другой планете и в другом мире... Что теперь делать? Попытаться наладить связь с капитаном?"
После нескольких безуспешных попыток поймать хоть какие-то сигналы и обнаружив, что в эфире, помимо атмосферных помех, ничего существенного не происходит, штурман оставил надежду на помощь товарищей. Надо было действовать самому.
Выбрав среди леса лужайку, он осторожно посадил вертолет. Выключив двигатель, Геннадий выпрыгнул из кабины на мягкую зеленую траву, огляделся и заметил едва различимую тропинку.
"Куда-нибудь меня эта дорожка выведет, - подумал он. - А вообще-то здесь очень мило".
Над головой шелестела листва могучих древних деревьев. Перекликались птицы в колючих зарослях. Изредка сквозь ветви падали на тропинку блики солнечного света. Воздух был пропитан ароматами цветов и смолистых растений. Вокруг порхали огненные бабочки, летали от цветка к цветку пчелы, шмели, цокали и прыгали с ветки на ветку маленькие, отливающие синей сталью, жуки. Покой и умиротворение постепенно наполняли душу штурмана.
И вдруг с порывами ветра до Геннадия донеслись какие-то приглушенные звуки - впереди кто-то всхлипывал, звал кого-то, причитал. Штурман прислушался, нет, и в самом деле кто-то плакал.
"Неужели люди?" - обрадовался Геннадий, раздвинул ветви и вышел на поляну.
На поляне под большим тенистым деревом стояла деревянная скамейка, обычная старомодная садовая скамейка с высокой спинкой и витыми ножками. А на скамейке сидела длинноволосая, худенькая девушка и горько-горько плакала. Одета она была в белое незатейливое платьице, облегающее фигуру. На голове венок из мелких пурпурных цветов. У ног девушки в траве стояла большая плетеная корзина с различной снедью. Время от времени девушка прерывала плач, вытирала слезы платочком, извлекала из корзины то пирог, то еще какое-то лакомство и с унылым, обиженным видом жевала.
"Не мешало бы и мне перекусить, - подумал Геннадий, - а заодно и познакомлюсь. Интересно, что ее так огорчило?" Молодецки расправив плечи, он тихо, но с достоинством, приблизился.
