И с Ленкой ведь, с той самой студенточкой, та же схема была…
– Караваев? Это ты Караваев?
Какой-то здоровый рыжий парень приближался ко мне со стороны ворот техникума.
– Чего молчишь? Так Караваев ты или нет?
Я сбросил с себя оцепенение:
– Ну.
– Ха! – развеселился рыжий, подходя. – «Ну» да или «ну» нет? Ты уж определись, сынок.
Еще один философ.
Нет, ты только посмотри – то «салага», то «сынок». Меня реально обидеть хотят этим утром?
– «Ну», положим, «да». Караваев.
– Тогда и я – «ну», аналогично «да». Только Фасула́ки. Это у меня фамилия такая. Правда, неплохо? Ну, будем знакомы! – Парень, веселясь, протянул мне руку. – Жорик. Тебя Надрез предупреждал обо мне?
– Кто? – опешил я, автоматически пожимая огромную ладонь рыжика. – Надрез?
– Секретарь комитета. Витя Надрезов.
– А-а. Который тезка? Ага, предупреждал.
– Эй, Караваев! Ты чего, не проснулся еще, что ли? Какой-то приторможенный ты на вид. Очнись, боец! Ты же староста.
– Знаешь что… Жорик, – моментально окрысился я. – Не твое дело, приторможенный я или нет.
– Ладно, ладно, – примиряюще вскинул руки новый знакомец. – Остынь. Не приторможенный. Просто флегматичный. Вот твои списки, держи. И пойдем автобусы ждать. К воротам. Ты куришь?
Я отрицательно мотнул головой.
– Тогда не предлагаю. – Жорик чиркнул спичкой и с удовольствием затянулся сигаретой. – Слыхал? Есть что-то недоброе в мужиках, не пьющих вина, избегающих женщин и не курящих добрых сигар. Цитата, между прочим! Знаешь откуда?
Я фыркнул. А философ-то продвинутый!
– Очень приблизительная цитата. И про сигары там вообще-то ничего не говорится.
– «Там» – это где? – подозрительно прищурился Жорик.
– В романе Булгакова, – пожал я плечами, – «Мастер и Маргарита». А что? Книжка под запретом?
Почему-то у рыжего весельчака с греческой фамилией изумленно отвисла челюсть. Потом он сделал страшные глаза и зашептал убежденно:
– Ты что орешь? Конечно, под запретом! А ты как думал? Там же про дьявола все рассказывается! Сразу же запретили, как только Булгаков… ЭТО закончил писать. До войны еще. А самого автора арестовали и… расстреляли, кажется, точно не помню.
Бред какой.
Ну и каша в голове у нынешней советской молодежи.
И что прикажете? Проводить экспресс-лекцию по творчеству и биографии Михаила Афанасьевича?
Я обреченно махнул рукой:
– Как скажешь. А ты сам, кстати, где «Мастера…» читал?
– Ага! Так я тебе и рассказал, – ухмыльнулся рыжий. – Места надо знать.
– А может, я тоже хочу… места знать?
