— Тогда прислушайся к ним сейчас, — сказал Никандрос.
— Прислушаюсь. Я знаю, — сказал Дэмиен, — кто он, и это значит, что я не могу взять его.
— Нет. Послушай, Дамианис. Ты веришь слепо. Ты видишь мир в крайностях — если ты считаешь кого-то недругом, ничто не разубедит тебя вооружаться для битвы. Но когда ты питаешь к кому-то чувства… Когда ты вручаешь человеку свою преданность, твоя вера в него непоколебима. Ты будешь сражаться за него до последнего вздоха, ты не будешь слушать ни слова, сказанного против него, и ты отправишься в могилу с его копьем между своих ребер.
— А ты так отличаешься? — спросил Дэмиен. — Я знаю, что для тебя значит то, что ты едешь со мной. Я знаю, что, если я ошибаюсь, ты потеряешь все.
Никандрос выдержал его взгляд, затем выдохнул и провел рукой по лицу, легко массируя его. Он сказал:
— Принц Виира.
Когда он вновь посмотрел на Дэмиена, то это был взгляд искоса из-под приподнятых бровей, и на мгновение они снова стали мальчишками, среди древесных опилок арены бросающими копья, которые не долетали шести футов до настоящих кожаных мишеней.
— Ты представляешь себе, — спросил Никандрос, — что бы сказал твой отец, если бы узнал?
— Да, — ответил Дэмиен. — Какую девушку из деревни звали Кира?
— Их всех. Дамианис. Тебе нельзя ему доверять.
— Я знаю, — он допил вино. Снаружи оставались последние дневные часы и работа, которую предстояло выполнить. — Ты провел с ним утро и уже предостерегаешь меня. Просто подожди до тех пор, — сказал Дэмиен, — когда проведешь с ним целый день.
— Ты имеешь в виду, что со временем он исправится?
— Не совсем, — ответил Дэмиен.
Трудность заключалась в том, что они не могли выехать сразу.
Дэмиен привык к работе с находящимся в разногласии отрядом, потому что к настоящему времени имел уже много опыта. Но сейчас это была не маленькая группа наемников, это были две могущественные силы, традиционно враждующие и с обеих сторон возглавляемые вспыльчивыми генералами.
На их первую официальную встречу Македон въехал в Фортейн, скривив рот. В зале заседаний Дэмиен осознал, что ждет появления Лорена с напряжением. Он наблюдал, как тот входит в зал вместе со своим первым советником Ваннес и Капитаном Энгюраном. Дэмиен не был точно уверен, будет ли это утро наполнено незаметными колкостями или это будет поток невероятных замечаний, от которых у всех откроются рты.
На самом деле все прошло беспристрастно и профессионально. Лорен был требователен, собран и говорил исключительно на Акиэлосском. Ваннес и Энгюран меньше владели языком, и Лорен взял на себя ведущую роль в обсуждении, используя такие Акиэлосские слова как «фаланга», словно он не узнал их от Дэмиена двумя неделями ранее, и создавал ненавязчивое общее впечатление хорошего владения языком. Слегка нахмуренный лоб, когда он искал подходящее слово, и вопросы «Как сказать?..» и «Как называется, когда?..» — исчезли.
