Прижимая левую руку к плечу, Лорен оттолкнулся от стены и подошел к решетке. Внутри камеры раздавалось неглубокое дыхание Гийона.
— Никто не знает, что я здесь. Это значит, никто не знает, что и ты здесь. Никто не будет искать, никто не придет, никто не найдет тебя.
Голос Лорена был ровным, когда он смотрел Гийону в глаза сквозь прутья решетки.
— Никто не поможет твоей семье, когда мой дядя придет за ними с улыбкой на лице.
Лорен видел измученное выражение лица Гийона, напряжение вокруг рта и глаз. Лорен ждал. Слова были произнесены другим голосом, с другим выражением, категорично.
— Чего ты хочешь? — спросил Гийон.
Дэмиен окинул взглядом размах поля. Силы Регента казались потоками темно-красного цвета, вторгшимися в их собственные ряды, смешивая армии и напоминая поток крови, который врывается в воду и распространяется в ней. Открывающийся вид был видом разрушения и нескончаемого потока врагов, такого внушительного, что он походил на рой.
Но Дэмиен видел при Марласе, как один человек может держать фронт, будто лишь одним усилием воли.
— Принц-убийца! — Кричали люди Регента. Сначала они кидались навстречу Дэмиену, но увидев, что происходило с теми, кто нападал на него, они превратились в сбившуюся массу лошадиных копыт, пытающуюся отступить.
Им не удалось уйти далеко. Меч Дэмиена рассекал броню, рассекал плоть; Дэмиен высматривал места сосредоточения сил и уничтожал их, не давая начать построение. Виирийский командир вступил с ним в бой, и Дэмиен позволил им один раз сойтись, прежде чем его меч проткнул шею командира.
Безразличные лица, наполовину закрытые шлемами, мелькали вокруг. Дэмиен думал о лошадях и мечах, о механизмах смерти. Он убивал, и все было просто: либо люди убирались с его пути, либо умирали. Все сузилось до единственной цели; решимость часами поддерживала силы и сосредоточенность за гранью человеческих возможностей — дольше, чем у противника, потому что человек, совершивший ошибку, умирал.
Дэмиен потерял половину своих людей в первой волне. После этого он пошел в лобовую атаку, убивая, сколько было необходимо, чтобы остановить первую волну, и вторую, и третью.
Свежее подкрепление, прибудь оно сейчас, могло бы перебить их всех, как недельных щенят, но у Дэмиена не было подкрепления.
Если он и замечал что-то, кроме сражения, то это было не исчезающее ощущение отсутствия, пустоты. Мастерство, безразличное владение мечом, обнадеживающее присутствие рядом с ним Никандроса с его размеренным, более практичным стилем сражения отчасти заполняли брешь. Дэмиен привык к чему-то, что было временным, как вспышка веселья в паре голубых глаз, на мгновение ловящих его взгляд. Все это переплелось между собой внутри него и затянулось вместе с продолжающимися убийствами в один тугой узел.
