Толкаясь в Дэмиена, противник хрипло задышал. Дэмиен безрезультатно сопротивлялся, не имея сил, чтобы вырваться. Его бедра были с силой раздвинуты. Нет! Он отчаянно искал слабость, которую можно было бы использовать, но безуспешно.
Цель была перед ним, и внимание мужчины разрывалось между тем, чтобы удержать и тем, чтобы проникнуть.
Дэмиен бросил все свои силы на преодоление захвата и почувствовал, как противник дрогнул: достаточно, чтобы изменить положение, достаточно, чтобы найти новый способ — рука освобождена.
Он развел кулаки в стороны так, что широкие золотые браслеты на запястьях ударились о виски мужчины. Раздался неприятный звук металла столкнувшегося с плотью и костью. Мгновение спустя Дэмиен, возможно, без необходимости ударил своего ошеломленного и покачивающегося противника правым кулаком и столкнул его в грязь.
Тот упал, всем весом распластавшись поперек Дэмиена.
Кое-как Дэмиен спихнул его с себя и инстинктивно увеличил дистанцию между собой и распростертым мужчиной. Он откашлялся — горло болело — и, когда он понял, что может нормально дышать, начал медленно подниматься сначала на колени, а затем и на ноги. Об изнасиловании больше речи не шло. Маленькое представление с питомцем-блондином было единственным на сегодня. Даже эти пресытившиеся придворные не могли ждать от него изнасилования бессознательного человека.
Помимо того, что он сейчас чувствовал, появилось неудовольствие публики. Никто не желал видеть Акиэлоссца победителем над Виирцем. Особенно Лорен. Слова Посла Гийона молниеносно пронеслись в его голове: никакого вкуса.
Это был не конец. Было недостаточно сражаться, будучи опьяненным наркотиком, и победить. Он не должен был победить. Было ясно, что указы Регента не распространялись на развлечения на ринге. И что бы ни случилось сейчас с Дэмиеном, это произойдет с одобрения толпы.
Он знал, что должен сделать. Сопротивляясь всем инстинктам, Дэмиен заставил себя шагнуть вперед и упал на колени перед Лореном.
— Я сражаюсь в Вашу честь, Ваше Высочество. — Он порылся в памяти и вспомнил слова, которые говорил ему Радель. — Я существую лишь для того, чтобы радовать моего Принца. Позвольте моей победе отразиться на Вашем величии.
Он понимал, что не стоит поднимать взгляд. Он говорил четко, насколько был способен, и его слова предназначались настолько же и зрителям, насколько самому Лорену. Он старался выглядеть как можно более почтительным. Будучи вымотанным и стоящим на коленях это было не столь трудно. Если бы кто-нибудь ударил его сейчас, он бы опрокинулся.
