– На юг Италии едут в том числе потому, что там больше возможностей жить и работать нелегально…
– Конечно. Итальянские власти в последние годы с этим усиленно борются. Но если на севере нынче работать нелегально просто нет шансов, то на юге таковые имеются. В целом россиян в южных регионах Италии мало. Там в основном украинцы. Русский человек – говорю это без осуждения и на основе десятилетнего опыта служения в неаполитанском приходе, – как правило, в эмиграцию мыть туалеты не едет. Есть там и русские, конечно, но чаще это переводчики, преподаватели, писатели, музыканты, художники.
У меня в Бари староста – ученик Федорова, офтальмолог Михаил Пожарицкий. Он еще до распада СССР, в 1989 году, оперировал в Италии, а потом в Бари открыл клинику. А в последние годы он больше операций в Москве, чем на юге Италии, делает: в России они стоят в четыре раза дороже. За десять последних лет всё поменялось диаметрально. Итальянцы благодаря евроинтеграции чувствуют себя не очень хорошо. В Италии во всех гипермаркетах и мегамоллах только наших и встречаешь с огромными пакетами. Итальянцы говорят: «Слава Богу, есть Россия, а то бы всё закрывать пришлось!» Не знаю, как дальше пойдет, учитывая санкции и прочие внешнеполитические факторы, но в последние годы было так.
– В Бари из числа соотечественников по СССР тоже больше всего украинцев?
– Больше всего здесь грузин почему-то – десять тысяч примерно. Лет пять назад приехал из Грузии священник, католики предоставили им храм, у них свой приход. А до этого все грузины к нам ходили.
Родной язык
– Люди, практикующие православие, легче сохраняют язык, культуру. А для чего приехавшим на ПМЖ в другую страну держаться корней? Им ведь комфортнее будет жить в новой среде, если они сольются с общим фоном…
– Если семья хочет обрезать корни, что ж… это ее право. Но в основном приехавшие в Италию люди этого не хотят. Наоборот, те, с кем я общаюсь в Бари, говорят: мы русские. Так, например, может сказать женщина, приехавшая когда-то из России. Но реально ее ребенок по-русски уже не говорит. А почему? Потому что лень, низкий уровень культуры. Наша аристократия, эмигрировавшая после гражданской, была такова, что дети, внуки этих людей прекрасно говорили по-русски. Только в последнее время, у пятого поколения белой эмиграции, появился акцент. А сегодня люди взрослые на родном языке уже через год начинают с акцентом говорить. Я этого не понимаю.
У нас, кстати, имеется церковная школа. Эту работу ведем совместно с ассоциацией соотечественников. Дети изучают русский язык, литературу, историю, географию России, рисунок, иконографию. Среди вышедших замуж за итальянцев женщин – многие с педагогическим образованием. Они у нас преподают.
