Как видим, это положение совершенно не совместимо с существованием МТБЮ. Следовательно, можно утверждать, что создание МТБЮ – есть радикальное отступление от существующего права, подтвержденного в Нюрнберге, а значит Трибунал по бывшей Югославии – вовсе не правопреемник Нюрнбергского трибунала. Гаагский трибунал внес в международное право новую доктрину вмешательства, которую нюрнбергские судьи явно и намеренно отвергли.
Разница между Нюрнбергом и МТБЮ вполне ясна. Тогда как нюрнбергские судьи утверждали, что законность их деятельности исходила от суверенной власти в Германии, судьи МТБЮ считают, что отправление ими правосудия основывается лишь на моральном праве или же иных смутных и эмоциональных понятиях. В своем первом постановлении судебная палата МТБЮ заявляла, что национальный суверенитет должен автоматически отступить, когда речь идет об особо тяжких преступлениях: «Судебная палата выражает согласие с тем, что при подобных обстоятельствах суверенные права государств не могут и не должны главенствовать над правом международного сообщества действовать необходимым образом, так как предполагаемые преступления оказывают воздействие на все человечество и шокируют сознание всех народов мира».
В Уставе МТБЮ даже не упоминаются «преступления против мира». МТБЮ в ряде случаев заявлял, что разбирать такие преступления – не в его компетенции. И это при том, что создатели МТБЮ заверяли всех в том, что они будут применять существующее международное право, а не создавать новое. Столь же очевидно, что военные действия могут быть признаны законными лишь в том случае, если они ведутся в целях самообороны или же одобрены Советом Безопасности ООН.
Поэтому нет никаких разумных оправданий заявлению МТБЮ о том, что его юрисдикция не распространяется на случаи военной агрессии, сделанному после того, как Трибунал просили расследовать нападение сил НАТО на Югославию в 1999 году. Фактически, МТБЮ утвердил доктрину «гуманитарного вмешательства», т. к. отказался судить НАТО за нападение на Югославию. Благодаря Нюрнбергскому процессу в послевоенной международной правовой системе за военной агрессией закрепился статус главного международного преступления. Это явно контрастировало с политической философией нацистов, презрительно относившихся к идее государственного суверенитета, считавших ее искусственным изобретением буржуазного либерализма, призванным скрыть биологическое единство европейского континента.
