. Это было неспроста, но всему свое время.
Четыре дружины под общим началом Болвы пришли в Киев последними из всех сборщиков: остальных, тех, что обходили расположенные севернее края лучан, еще раньше привел домой сам Святослав. Болва со товарищи привез более свежие новости о земле Бужанской, и Эльге о многом хотелось их расспросить.
– Угощайтесь, – сдерживая любопытство, княгиня указала на стол, где челядинки выставляли перед гостями соленую рыбу, хлеб, гороховую похлебку с салом, приготовленную к обеду ее собственным оружникам – то, что можно было подать без задержки. – Я за вашими ближиками послала, пока подойдут, вы поешьте. Потом поговорим.
Начали подходить люди, дружинные бояре и киевские старейшины. Кланяясь княгине, они здоровались с приехавшими и садились напротив, ожидая, когда начнут излагать новости. Вдруг почти все, кроме князя и его матери, встали – вошел Мистина Свенельдич, старший киевский воевода. Это звание он сумел сохранить за собой, даже когда Святослав возмужал: из приближенных молодого князя немало нашлось бы желающих его получить, но всем им приходилось много времени проводить в походах, вдали от Киева, а отстать от князя в делах славы и добычи никто не хотел. Мистина подошел обнять четверых бояр, похлопал по плечу Унерада, что-то сказал ему, улыбаясь. В сорок четыре года Мистина никому в Киеве не уступил бы как силой, так и статью; богато отделанный красно-синий кафтан, меч-корляг с дорогим золоченым набором, пояс в серебре, золотые витые обручья на обеих руках еще усиливали впечатление внушительности от его высокого роста и мощного сложения. Лицо его от возраста несколько огрубело, но стоило ему улыбнуться, задор и вызов в глубоко посаженных глазах, складки возле рта наполняли черты солнечным сиянием. С молодых лет он не утратил способности привлекать к себе всякого, а лишь усовершенствовал ее зрелым рассудком и богатым опытом. Сел он у верхнего края стола, с правой стороны, где располагались люди княгини, ближе всех к ней. Его двое молодых телохранителей устроились среди прочих оружников у нижнего края стола, обменявшись кое с кем из прибывших дружеским тычком.
Отроков за их концом стола угощали тем же, чем и бояр, – разложили хлеб, налили в большие миски похлебки, выложили ложки. Мо́лодцы не заставили себя упрашивать, но незнакомая молодая вдова, как заметила Эльга, ничего не ела. Примостившись на самом конце скамьи, она сжалась, явно чувствуя себя нехорошо.
