Являются ли все бури и беды детских фантазий лишь отражением того, что мы читаем своему ребенку на ночь? Нетландия так или иначе небезопасна – происходит ли это потому, что в любой сказке есть намек на таящуюся угрозу?
Даже если мы выясним это, возникнет следующий вопрос: почему все истории, которые создает вид Homo sapiens, концентрируются на какой-либо проблеме?
Думаю, что здесь кроется важнейший ключ к разгадке тайны воображения.
3. Даже в аду любят истории
Подобно фильму, в котором маньяк в хоккейной маске убивает людей цепной пилой; подобно «Гамлету», полному братоубийств и кровосмесительных связей; подобно любому виду насилия, семейных неурядиц и историй о неверности, про которые говорит Софокл, показывают по телевизору или написано в Библии, <…> слова о потерях и смерти удивительным образом удовлетворяют читателя.
Роберт Пински. Справочник по разбитому сердцу: 101 стихотворение о печали и утраченной любви (The Handbook of Heartbreak: 101 Poems of Lost Love and Sorrow)
Один мужчина и его трехлетняя дочь отправились в магазин. Девочка по имени Лили, одетая в свое лучшее платье в цветочек, развевавшееся при движении, держала указательный палец отца в левой руке; в потном кулачке правой она сжимала список покупок. Отец толкал тележку по ряду со злаковыми продуктами. Ее почти сломанное левое переднее колесо скрипело и грохотало.
Они остановились перед полкой с сухими завтраками. Мужчина почесал щетинистый подбородок и спросил дочь: «Что же мы возьмем?» Та отпустила его палец, развернула список и разгладила его на животе, а затем покосилась на выведенные женской рукой изящные буквы. «Вот это», – ответила она, проведя пальчиком по строчкам. Отец позволил дочери самостоятельно выбрать большую желтую коробку и запихнуть ее в тележку.
Позже он вспомнит, как мимо них проходили улыбавшиеся Лили женщины, с которыми он разминулся с вежливым кивком, и прыщавый рабочий со шваброй и полным воды ведром; как дочь держала его палец и как исчезло пульсирование ладошки дочери, когда она отпустила руку отца.
Больше всего ему запомнится низкорослый человек в темных очках и низко надвинутой красной бейсбольной кепке; то, как он, ссутулившись, стоял за пирамидой из пирожных, как, влажно поблескивая зубами, улыбался проходящей мимо Лили.
Они прошли немного дальше и снова остановились. Лили обняла отца за бедро, и он бережно прижал ее головку к своей ноге. Он читал надписи на коробке сахарных зерен, которую она всунула ему в руки; в них не было ничего, кроме красителей и консервантов, но он упорно пытался высчитать пищевую ценность и содержание белков, жиров и углеводов.
