Туська подумала, чего она лишилась, и вздохнула.
— Видела?!
Туська не поняла, чего от нее хотят, но на всякий случай кивнула.
— Это возмутительно! — тетя сжала сухонькие ручки. Делиться впечатлениями было не в ее обычаях, и внутри Туськи заиграл колючий холодок приключения.
— И магистрат не сказал ни слова против.
— Но гвардейцы…
— При чем тут гвардейцы! — тетка ожесточенно швырнула на колени Туськи газетный листок.
— И в последних новостях будет то же самое.
Но Туська уже углубилась в сообщения.
— Ой, а они правда вредные?
Тетя всплеснула руками и села на Гематогена. Мяв почти заглушил ее дальнейшие слова о шестнадцати поколениях благородных предков, на коих зеркала не оказали ни малейшего зловредного влияния. Туська зевнула.
Когда грузили трельяж, тетя стонала, перевесившись через перила балкона:
— Осторожнее!
— А все одно! — ухмыльнулся надзирающий за погрузкой гвардеец. А шофер мрачно сплюнул сквозь открытое окно и пробормотал нечто не для женских ушей.
Гематоген озабоченно принюхался к пустоте, а тетя, слюня палец, пересчитывала кредитки: «Трельяж, и из ванны круглое, и три пудреницы — и дали всего. Совести у людей нет…» Впрочем, по мнению тети, ее у людей никогда и не было.
— А что, зеркала правда заразные?
— Дура!
Антошка крикнул так неожиданно зло, что не привыкшая к подобному обращению Туська заплакала. Нет, ей вовсе не хотелось плакать, но слезы как-то сами собой набухли в бледно-голубых глазах и вспрыгнули на ресницы. Губы задрожали.
— Если хочешь… если хочешь… у меня есть зеркало!..
— Дура! — поспешно и как-то испуганно прошипел Антошка. — Выброси. А лучше утопи. Весь дом за тебя посадят.
И тогда Туська с кулаками кинулась на него, крича:
— Я думала, ты человек!.. А ты трус! Трус! Верни мою шпагу, слышишь?
Антошка пожал плечами.
Через два часа Минька позвонил в двери и робко сунул ей шпагу. Туська среагировала на это гораздо спокойнее, чем сама ожидала, затолкала шпагу в щель за клавесином и постаралась о ней забыть. Потом сняла с книжной полки фотографию, где они были с Антошкой и улыбались, аккуратно вырезала себя, а остальное изорвала в клочки, бросила в унитаз и спустила воду. А себя поставила на прежнее место. Тетка заругает. Ну и пусть! Надо было решить, куда спрятать зеркало.
Прежде, чем сунуть зеркало в щель между гаражами, Туська не удержалась, чтобы не полюбоваться им на прощание: старинное, Юр-Тогосской работы, на длинной ручке, в обрамлении серебряных веточек, — оно пускало круглые солнечные зайчики и отражало небо. Все казалось таинственно-волшебным в круглой глубине — и прозаичные ржавые стены гаражей, и облака, и по-августовски пышные заросли лопухов и полыни. Заигравшись, Туська едва не подскочила от оклика. Минька стоял, до колен утопая в зелени, испуганно таращился на нее. Туська быстро сунула зеркальце за пазуху:
