И слышала это Сунниве, стоя на коленях у ног его, и душа ее разрывалась на части.
И закричала она, обнимая колена его:
— Дай мне сына!
И сказал Энлиль:
— Я не могу сына дать тебе, ибо зло бесплодно.
И пала Сунниве у ног его бездыханная, но он не пожалел ее и не прикоснулся к ней.
Копья остриями вонзались в небо, и солнце висело на остриях.
23. И сказала ему владычица:
— Я убью ее.
И ответил Энлиль:
— Слуги твои не отыщут ее, ибо я надежно сокрыл ее от слуг твоих (до сервен каин).
И гнев владычицы был не утолен.
И глядела она на лицо его и на руки в цепях. И ощущала руки его на плечах своих.
Как сильны были руки его на плечах ее…
И сильны были руки его на мече его! И тело возлюбленной, и твердую сталь сжимали равно.
И как целовала она руки его, ее оттолкнувшие…
Сердце сладко заныло в ней, и потянулась она к рукам его, но замерла, отпрянув.
И нестерпимо было думать о том, что руки его обнимут другую.
И тогда поклялась Сунниве, что не взять больше меч рукам его. И рукам, оттолкнувшим ее, на чужих плечах не сомкнуться.
И сказала Сунниве ему о том, но он молчал. И сказала Сунниве, что будет ждать до рассвета. И ждала его до рассвета в шатре своем, но не пришел он в шатер ее.
24. И тогда призвала вождей она, и они пришли в шатер ее.
— Он не будет просить пощады, владычица.
— Я знаю.
И поставили к плахе Энлиля, и зажали в колодки руки его, но лицо его не дрогнуло.
И смотрел он поверх врагов своих и их не видел, а видел небо над шатрами, и солнце, плывущее в нем; и слышал ржание коня.
И по локоть отсекли руки его, и пятнистые псы слизали кровь, брызнувшую на песок.
И вскрикнула Сунниве так, будто исторгли у нее сердце. А Энлиль встал, шатаясь, и кровь стекала с обрубков и кропила песок.
Светлым взором обвел он небо над шатрами и солнце, плывущее в нем, и улыбнулся. И растворилось Серое воинство в песке, окропленном кровью его. Но он этого не увидел.
25. Море было зеленое и золотое от солнца. Над ним реяли белые чайки, в нем дрожали прозрачные медузы. Лепестки пены сохли на песке.
Безрукий воин сидел на пепелище, и ребенок играл у ног его раковинами синими, как кобальт, и померанцевыми, и пурпурными, как заря.
