Я узнал Кристину почти сразу — видел фотографии. Госпожа Ронсар сама была легендой — как Институт. Такой же знаменитой, как в свое время братья Монгольфье, герр Цеппелин или братья Райт. Космический археолог, спаситель экспедиции Сергея Белова на Летане-2, человек, пошедший на глубокую ментоскопию, чтобы разгадать тайну Золотых Богов. Честное слово, неприятно выворачивать наизнанку мозги даже перед теми, кому по должности положено молчать. Не знаю, отважился бы я…
Кристина облизнула палец.
— Дмитрий… Сергеевич?
Я готов был лопнуть от гордости, что ей известно мое имя.
— Ронсар Кристина… Андреевна, — пауза была короткой, но явственной — точно Кристина позволяла обращаться к себе без отчества. Но окончательно в соляной столп обратило меня предложение работать вместе с ней над проектом «Город».
Город открыли вместе с ипсилон-реальностью года за полтора до нашей встречи с Кристиной. И с тех пор его исследование продвинулось не сильно. Пространство было схоже с земным: чуть меньшая сила тяжести, кислородная атмосфера. Рельеф в основном плоский, климат пустынный, сейсмическая активность на нуле. И полное отсутствие жизни. Что жизнь здесь когда-то все-таки была, говорило присутствие Города. Вот только он не позволял до себя дотянуться.
Об исследовательских группах речь не шла. «Ипсилон» принимала лишь одиночек. Входя через разные коридоры или через один и тот же в разное время, десантники оказывались разнесены на километры. Одинаково сбоили и телепатия, и радиосвязь. Приборы сложнее анероида ломались мгновенно и навсегда. Алешка Когут из ИЭФ[10] пронес в рюкзаке и запустил в сторону города исследовательский зонд. На взлете зонд атаковали короткие злые молнии, и он сгорел быстрее, чем «Гинденбург»[11], заодно похоронив идею попасть в Город на дельтаплане или воздушном шаре. Ребята посудачили о высокой статике, но проверить их выкладки экспериментально возможности не было. Похоже, нам позволялось использовать только пять органов чувств. Гигабайты информации, полученные из поверхностной ментоскопии, давали о Городе лишь внешнее представление. Вот кварталы домов в стиле модерн начала прошлого века. Вот закрученный кверху лист — монорельсовая станция, над которой раскинул крылья золотой римский орел. Вот кирпичные башни с утолщениями наверху. Кем, когда, для кого построены — издали не узнаешь. И мы стремились в Город так, будто на его улицах были для нас разложены панацея, эликсир бессмертия и всеобщая справедливость. Но не смогли пересечь даже четырехкилометровой границы.
