— Ну, сказал, — покривился тот, аккуратно высвобождаясь и оправляя форменную рубашку.
— Красно-белые?
— Откуда ты… хотя, я только что сам тебе сказал.
Открыл «окно» в наладоннике:
— Любуйся.
Максик скользнул стекленеющим взглядом по картинкам и латинским названиям:
— Хоть бутончик! Хоть лепесток!! Дай! Сравнить! Идентифицировать! И фото преступника! А лучше два!!
Специалист по кражам решил, что Лебединский случайно заразился накрывшим «Глобус» безумием. А с психами лучше не спорить. Тем более что фото возможного преступника у него все-таки было.
Встреча коллег состоялась утром.
— И правда, крылья, — брякнул Мухин, разглядывая распечатку. — А я уж думал, фантазирует дамочка. А что это за раса?
— Это не раса. Это бред воспаленного анимэ воображения.
— Заодно заставивший спятить кучу народу в «Глобусе»?
Собственно, спятить можно было от одной только внешности. Узкое интеллигентное лицо не гармонировало со шрамом, рассекавшим его через левый глаз; а шуба цвета полярного песца никак не смотрелась поверх темно-синего делового костюма и рубашки с галстуком и пучком проводов. А уж сине-черные лохмотья пластика за спиной принять за крылья могло разве что совсем уж разгулявшееся воображение.
— Погрызли их, что ли? — Бертик задумчиво почесал переносицу.
— Художник так видит! — Лебединский прикрыл ладонью гнусное хихиканье. И продолжил торжественно:
— Наши лепестки те самые, из питомника. И генный материал на мехе и лепестках совпадает. А вот насчет андроида эксперты сомневаются. Упирая на три закона робототехники[4]. Впрочем, нашли для меня адрес школы, где сборка биоробота из устаревших деталей входит в летнюю практику.
— Так что, мы теперь в школу? — спросил Мухин без энтузиазма.
— Нет, на Грушевую, 19. Все, что нужно в школе, я уже узнал. Как только сборку завершают, робота отдают дизайнеру на память. И мне показалось, что конкретно от этого, Кенджи[5], там с радостью избавились.
От места встречи до Грушевой было рукой подать, приятная прогулка на десять минут. Кстати, и до «Глобуса» недалеко.
Дом в глубине большого сада на первый взгляд показался абсолютно пустым. Но из приоткрытого окошка с занавеской, разрисованной мирным атомом, вырывались такие умопомрачительные ароматы, что практиканты принюхались и взяли след.
Старушка на секунду отвлеклась от сковороды, на которой пекла оладушки с яблоками, и оглядела парней, повисших на ее подоконнике.
— Чем обязана, молодые люди?
Лебединский судорожно вздохнул и показал служебное удостоверение.
