— Филогет Квадрига, глава торгового дома? Златодел? Или все же сказочник? Не слишком ли много для такого малютки?
И в ухе теплое дыхание Рагнейды: «Не отвечай ему. Или из слов он совьет дорожку, по которой доберется до твоей памяти».
— Ты все еще спутан заклинанием немоты? Что за ерунда!
Пальцы тянутся, ноготь больно царапает мастера за ухом.
— Но я ничего не ощущаю! Говори.
…Стань кленовым листом. Вообрази каждую его прожилку, каждый зубчик; его глянцевитую поверхность снаружи или бледную изнанку… Как ветер дергает его, пытаясь сцарапать с ветки…
— Хорошо!! — маг пристроил книгу на широкий подлокотник, рядом со скованной рукой Квадриги. — Думаешь, я не понимаю, о чем здесь написано? Смотри!
Черные буковки-букашки разбегаются с желтоватых страниц. Или это черные мошки мельтешат перед глазами от напряжения и боли?
— Коротышка влюбился в ведьму! Какая трогательная история…
…Стань кленовым листом. Представь его цвет, дырочки на нем, его запах, и звук, с которым лист колотится под ветром. Мысленно сожми его в ладони.
— Ты презираешь простого дознавателя? Тогда откройся магистру Хоррхола!
Лоскут черного бархата, налепленный на пергамент, не мог оставаться мягким и гибким. Он гнулся складками и скрипел, замахиваясь книгой.
Серебряным уголком ткнул Квадригу в лицо.
— Говори: где Рагнейда?! И я позабочусь, чтобы вы умерли в один день.
Из рассеченной губы побежала кровь. Фей кончиком языка поймал соленую каплю.
Глаза магистра затянуло поволокой — как у лекаря Бастиана, когда тот собирался утолить Жажду без посредства чаши. Он облизнулся и подался к пленнику.
— Сладкий мой… Знаешь, что бывает с теми, кто мне сопротивляется?! Я выцежу из тебя кровь… По капле… Чарами отберу твою силу. Ты будешь молить меня о смерти, раб!
«Ты продержись, сколько сможешь».
…Стань камнем или деревом. Почувствуй, как на них светит солнце или капает дождик…
— Маги — это маги! Остальные — рабы и тлен. Не стоило ей мешать мне. А уж тем более — тебе становиться между нами. Тебя раздавит в прах, как попавшего между шестернями жука.
Мысленно перелистать торговые записи. Какой у нас был доход, допустим, тринадцатого числа месяца просинца[3] за прошлый год? Вот ржа, не помню! А издержки? Кто тюкнул любимый кувшин из обливной глины? Племянник, между прочим, так и не сознался…
— Все так удачно получалось. «Наследники» убивают ее, грабят и бросают в море, — скрипел магистр. — Мы находим тело и мстим, объявляя Гон, большую охоту на оборотней. Протомагистр в столице получает горсточку праха, я остаюсь при своих… и однажды, как знать, занимаю его место… И тут ты лезешь в расклады, путаешь с таким трудом сплетенную сеть.
