Он вдохнул химическую вонь, яростно чихнул и, сунув запястье под жесткую струю воды, громким шепотом заорал:
— Витя?! Что ты мне подсунул?!
— Ну-у… феромоны такая вещь. Женщин привлекает, мужчин отпугивает, — Витя флегматично обрабатывал себе одеколоном запястья, локти, затылок и за ушами.
— Феромоны? — Кирилл выдрал руку из-под трясущегося от напряжения крана, и тот, чпокнув, с облегчением перестал извергаться. — Я тебе что, бабочка какая-нибудь? Или муравей?!
— Кирилл Юрьевич! — Витя шлепнул лапищей по груди и уставил на начальство умоляющий взгляд снизу вверх. Как-то оно само получалось снизу вверх, хотя начальство было не намного выше, а в плечах определенно уже. — Такая женщина! Такая женщина! Катерина свет Тарасовна! Она ж разве на меня без феромонов глянет?
Марцелев пригвоздил Комарова тяжелым взглядом:
— Я тебя уволю. То есть, разжалую. После конца операции.
И поскреб кожу ногтями.
— Она у нас по делу проходит, Витя. А может, даже по двум! Я тебе покажу, как с ней на посту курлыкать! И больше не говори, что это для пользы дела!..
— Как свидетельница проходит! — Комаров принял плиту начальственного взгляда на плечи борца и даже не покачнулся.
Марцелев стал тереть оскверненное запястье платком, что только ухудшило дело. Чихнул еще раз и первым покинул туалет.
За время концерта одеколон не только не выветрился, но, казалось, запах еще сильнее — словно фиалки ночью. Даже Бьянка, искусственный интеллект машины Марцелева, давно и прочно обиженная на хозяина и не подававшая голоса, отпустила несколько ехидных замечаний о «вкусах современных мужчин». «Современные мужчины» замечания проигнорировали и вломились в подъезд, оставив Бьянку рассуждать «о своем, о женском».
— Искусство всё же великая вещь, — продолжал Марцелев начатый в машине разговор. — Вот я практикантом ездил на задержание. Отелло так вжился в роль, что натурально стал душить Дездемону.
— А она?
— Врезала ему в живот коленом и каблуком сломала голеностоп. Молиться-то она на ночь молилась, а «лодочки» не сняла. Представляешь их венецианские «лодочки»? Гондолы! Сорок первый размер. И каблук. Красный. Пятнадцать сантиметров.
Кирилл, придержавшись за стену, мечтательно закатил глаза.
— Кирилл Юрьевич, — спросил Витя робко. — Вот у вас есть опыт в любви.
— Ну-у… — протянул Марцелев неуверенно.
— Вот что мне делать, если мне девушка нравится, а сама она на другого запала?
Кирилл прислонился к стене и задумался.
— Морду ему набей, что ли… А я тебя потом за противоправные действия арестую… — он растрепал волосы на затылке. — Только я не знаю тогда, она его лечить кинется или в суд — тебя спасать.
