Единственный взгляд, который проводница бросила на Леденцову, источал такую неприязнь, что девушке внезапно захотелось укрыться за спинкой кресла. И Катька, пожалуй, впервые в жизни, внезапно почувствовала себя очень одинокой. Ну, или, по крайней мере, по другую сторону баррикад от целой армии ненавидящих её женщин. А потом искренне посочувствовала звезде.
— Катя, — трагично уронил Кристиан, как только за стюардессой закрылась дверь, — зачем ты так со мной?
— Я… — девушка потёрла переносицу и принялась разливать кофе, — прости. Голова разболелась.
Отставила в сторону кофейник, пересела на диван. Взяла кавалера за руку.
— Не обижайся, — сказала она осторожно. — Но мне кажется, что ты спешишь. Ты же знаешь, мои родители никогда не одобрят этот брак. И, если честно, я не очень уверена, что мне…
— Так дело в них? — воспрял духом юноша. — О, дорогая, я не знаю, чего твой папенька так на меня взбеленился, но уверен, что когда-нибудь он поймет, как был неправ! На Земле я популярен, и, если мы останемся здесь, его дочь ни в чем не будет нуждаться! В конце концов, я прямой потомок Серебряного голоса Даринги, а это что-то да значит.
— Угу, — буркнула Леденцова. — Ты даже не представляешь, насколько…
— Катя! — певец сверкнул глазами и звонко приложился губами к запястью девушки. — А ведь мы с тобой, как Ромео и Джульетта! Я всегда обожал эту историю. Только наша, я уверен, закончится не столь печально. Гонимые родственниками и вековой враждой, мы преодолеем все преграды. Ведь мы вместе. Ведь с нами наша любовь.
— Ну да, — рассеянно сказала Леденцова, потому что именно в этот момент к стеклянной двери салона прижалась чья-то любопытная физиономия. И, несмотря на приплюснутый нос, физиономия та показалась девушке подозрительно знакомой.
— Что там? — Кристиан, проследив Катькин взгляд, порывисто обернулся. — Опять визитёры, да сколько можно!
— Здравствуйте! — радостно заявила с порога полная женщина в спортивном костюме и бейсболке, из-под которой торчали в разные стороны белёсые кудряшки. — Я — Татьяна Мачка. Телеканал «Нижегородская культура».
* * *
— Антон, вы делаете мне больно, — пискнула Женя, когда Калистратов выскочил на крыльцо мюзик-холла. Тряхнул головой, окончательно приходя в себя, и испуганно отпустил предплечье девушки.
— Простите!
Он плюхнулся на ступеньку у ног одной из кариатид и вскинул виноватый взгляд на элвилиночку:
— Не знаю, что на меня нашло.
— Я бы на вашем месте всё же показалась доктору, — Женя осторожно присела рядом, пристроила клавир на коленках и, задрав рукав платья, стала дуть на руку, по которой расплывался багровый синячище.
