— Дознайся, князь, у своего государя, захочет ли он отдать дочь свою за нашего господаря, великого князя Александра. Да напомни ему, что только одному Богу известно, как бы сложились отношения Литвы и Московского государства, если бы в свое время состоялся брак Ягайло с дочерью Дмитрия Донского… Но тогда, к сожалению, не смогли договориться. Польша помешала…
Но и этого панам-раде казалось мало. Поэтому в апреле, как только подсохли дороги в Москву, явился посол Александра, пан Станислав Глебович. Именно ему поручил эту миссию великий князь, хотя пан Станислав слыл скептиком, утратившим веру даже в скептицизм, сомневающимся даже в сомнении. Но был умен, деловит, умел убеждать людей… К тому же, как и большинство жителей Западной Руси, лицом был чист, имел открытый взгляд, ростом вышел удалый. А на русском наречии говорил едва ли не лучше самих москвичей…
В Москве считали, что «всякий посол речи говорит и лицо носит государя своего». Поэтому у людей посольских, вещей не досматривали, не брали с них тамги и никаких других пошлин. При жизни Казимира литовского в сношениях Литвы с Москвой соблюдалось равенство. Но при Александре оно как бы само собой нарушилось в пользу Москвы. Для переговоров, и особенно для заключения мира, послы литовские стали ездить в Москву, что сразу же и вошло в обычай. Для встречи послов на границе московские власти посылали приставов, чтобы проявить о них должную заботу, давать корм с медом и вином. Перед паном Глебовичем пристав молодцевато спешился и, как положено, почти в пояс поклонившись послу, сказал:
— Мой государь велел встретить тебя, пан Станислав, и препроводить в Москву, дабы чего не случилось.
— А что может случиться, пан пристав? У меня, как видишь, своя охрана. Но тем не менее спасибо. Хотя, что греха таить, слышал я, что недавно в московской земле разбойники убили двух литовских купцов и всех сопровождавших их людей. Ограбили, как водится, а тела побросали в реку…
И помолчав, добавил:
— А садись-ка ты, пристав, ко мне в тапкану. Вместе дорогу и скоротаем. Она, чай, еще не малая.
Пристав не без колебаний исполнил просьбу посла.
— Каково здоровье вашего государя, пан пристав? — спросил Глебович.
— Божией милостью и нашими молитвами все хорошо, пан посол.
— А правда ли, что Иоанну присущи расчетливость, неторопливость и даже медлительность, осторожность, сильное отвращение к мерам решительным, которыми можно не только много выиграть, но и потерять. При этом, говорят, он проявляет стойкость и хладнокровие в доведении до конца раз начатого? — спрашивал далее пан Глебович.
