То, что в соответствии с пророчеством после страшного суда и конца света наступит тысячелетнее счастье, никто не хотел брать во внимание. Как и разъяснения православных священников, что «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят во время второго пришествия Христа, что как праведники не спасутся, так и грешники не погибнут…» Страшась светопреставления, многие стремились уединиться в недоступном месте и даже лишали себя жизни. Другие готовы были искать спасения в неведанных краях. Священник из-под Витебска отец Акинфий, один из тех добрейших и наивно-романтических людей, которых много было на Руси и которые если уж поверят в какую-либо истину, то отдаются ей всей душой, часто говорил своим прихожанам, что спасение можно найти, если идти встречь солнцу. И что если держаться ближе к полуночным странам, то там, далеко на востоке, за Каменным поясом, находится богом благословенная земля, изобильная и полная укромных мест, где можно найти убежище от любого лихолетья и даже от светопреставления. Люди в той земле могут легко и непосредственно общаться с самим Господом Богом, который является к ним с небес, чтобы оказать верующим особое внимание и благословение.
И вот в назначенный день, когда уже отошли бурные дни с грозами, ветром и проливными дождями, а над землей стала стлаться золотистая летняя дымка, когда июль с его васильками, ромашками и уже пожелтевшими хлебами незаметно сменялся тихим, задумчивым августом, когда в садах наливались яблоки, а скворцы и ласточки сбивались в стаи для отлета в теплые страны, прихожане с детьми и стариками во главе с Акинфием, окруженным юродивыми-вещунами, которые, посыпая свои головы песком и пеплом, хватали людей за руки и одежды и тянули их встречь солнцу, бормоча при этом непонятные, а потому и убедительные слова, двинулись в путь. Все, что было нажито праведным трудом, оставлено, взято самое необходимое. И очень скоро странники затерялись в густых лесах, расположенных на великой восточной равнине. Посланный витебским наместником отряд стражников, чтобы вернуть беглецов назад, возвратился ни с чем.
В эту весну король польский и великий князь литовский Казимир со своим малым двором задержался в Вильно дольше обычного: в столице Великого княжества он всегда чувствовал себя лучше, чем в любом другом месте и даже в Кракове. И не мудрено: княжество было родиной его отца Ягайло и матери Софьи Гольшанской. Здесь зародилась у них так удивившая многих любовь семидесятилетнего короля и семнадцатилетней Софьи. Их второй сын Казимир был высокого роста, хорошо сложен, с сильными плечами и широкой грудью. Князь и в свои шестьдесят пять лет выглядел не старым, сильным мужчиной. Его не портили маленькие живые глаза, выгнутый, с горбинкой нос, как и мрачность лица, часто выражавшая недовольство всем и вся. Как настоящий Ягеллон, он имел обширную память, любил всякую активную деятельность, знал толк в развлечениях и отдыхе…
