Но одновременно Елена поняла, что добиться отмены запрета на строительство православных храмов будет едва ли возможно. Тем более, что Александр уже и до этого проявлял свою твердость и непреклонность в этом. Отпуская бояр, сопровождавших Елену, князя Семена Ряполовского и Михаила Русалку, он сказал:
— Великий князь Иван Васильевич требует, чтобы мы для нашей великой княгини поставили церковь греческого закона. И даже место определил мой тесть: на переходах, подле ее хором. Но в наших законах написано, что церквей греческого закона больше не прибавлять. Так князья наши и паны считают. Поэтому нам этих прав рушить не годится.
Несогласие, явно выраженное на лицах послов, не остановило Александра, и он продолжил:
— Княжне нашей церковь греческого закона есть в городе. И близко. Это храм Пречистой Девы Марии. Если ее милость захочет в церковь, то мы ей не мешаем… Брат и тесть наш хочет, чтобы мы дали грамоту на пергаменте относительно греческой веры его дочери. Но эта грамота теперь у него. С нашей печатью.
Чем больше узнавала Елена своего мужа, тем больше понимала трудности своей роли жены великого князя Литвы. Елене открывалась неуверенность Александра, отсутствие у него ясно определенных устремлений и целей, в том числе и по отношению к Западной Руси, к православию. По своей природе Александр был своеобразным человеком. Работа никогда не стояла у него на первом месте. Со стороны могло показаться, что он вообще не способен был работать, отдавая явное предпочтение сладкой дреме, лежа на просторном диване, не удосуживаясь даже одеться. Но в поиске удовольствий и развлечений Александр проявлял неистощимую фантазию. Любое развлечение служило важным предлогом отложить дела до более благоприятного момента.
Но были у них часы долгих бесед и совместных размышлений, когда Елена старалась повлиять на мужа, как ей казалось, в нужном направлении, поражая его своей сообразительностью, точностью оценок, способностью чувствовать тонкости, умением выделять главное. Она видела, что Александр до чрезвычайности был привержен любви к роскоши, питал страсть к дорогим вещам, к богатству и комфорту. Он любил дорогие одежды, роскошный стол, был страстно увлечен лошадьми. Даже любил повторять среди собутыльников: «Чем больше я узнавал женщин, тем сильнее начинал любить лошадей… Они не изменяют и не обманывают… Хороший, верный конь не имеет цены».
Великий князь не любил шумных пиров, но был охоч до попоек и кутежей в интимном кругу. Расточительность также была его отличительной чертой: он щедро одаривал окружающих, не знал цены деньгам. Наряду со щедростью он был столь же общительным: на охоте ли, в дороге или на прогулке в городе он не минует ни одного человека, чтобы не поговорить с ним, не брезговал напиться из рук убогих и нищих. Елена чувствовала, что эти качества мужа могут помочь ей в ее нелегкой будущей жизни, позволят добиться прочного положения в обществе и более того — приобрести влияние на Александра. Все это находило понимание и отзвук в русской душе Елены. Ее собственное состояние духа, бывшее одно время довольно сумрачным, постепенно просветлело. Ей показалось, что в муже она нашла родственную душу. Опьяненная счастьем, она буквально светилась, источая радость. От любви в голове княгини все перемешалось, и, казалось, душа ее воспарила. При этом она утратила свое обычное благоразумие и равновесие. С губ не сходила призывная улыбка. «Когда я с тобой, я забываю обо всем на свете», — говорила она Александру. Он, в свою очередь, всячески пробуждал в ней страсть, называл ее «огненной женщиной», уверял, что для него она единственная в мире… Он любил ее сильное, податливое тело зрелой женщины, которое искало любви и давало ее. Его стремления совпадали с ее стремлениями, и вместе они находили упоение…
