Веркины ноги были широко разведены, цветок раскрывался, открывая взору глубокий лаз в преисподнюю. До этого момента губки, как у старухи, были сморщены, но теперь они распухли и вывернулись. Игоря поразил их цвет, они были темно-коричневыми, как кора дерева, а срез был алым.
Он не верил своим глазам, не верил тому, что видит. Эта Вера, столь непреступная для всех, вдруг лежала перед ним, раскинув в разные стороны ноги. Он загипнотизировано наблюдал, как они от влаги начинают блестеть, как они просыпаются. Но ему некогда… Он не может ждать… Резко выпрямился, встал между ее ног… Его подосиновик сморщился, будто пролежал на солнце весь день, но это Игоря не смутило. Потряс им, пробуждал ото сна, тот чуть увеличился в размерах. Не теряя более время, он наклонился над безвольным женским телом и ткнул стручком в раскрывшийся лаз.
Верка только простонала. Постаралась поднять руку, но она тут же упала. Дернула ногой, но вместо этого только еще шире развела ноги в стороны. Игорь, как оголодавший юнец, что дорвался до женщины, быстро начал трястись. Наконец он смог добраться до Верки. Пусть так, но трахнуть. Можно сказать, для него это была заветная мечта, трахнуть Верку. Трахнуть! Трахнуть!
Игорь трясся, его подосиновик несколько раз вываливался, он, ругаясь, обратно втыкал его и опять продолжал трястись. Ее безвольное тело — как медуза, что лежит на камне, оно уязвимо, слабо, и любое прикосновение к нему давало волну за волной. Груди плавали из стороны в сторону, подпрыгивали, как только он в нее входил. Тело буквально плясало на диване.
А потом все кончилось. Он остановился, замер перед решающим прыжком. Выждав несколько секунд, резко вогнал в Верку свой поганый хрен. Она зарычала. Понимала ли она что происходит, но рык был ужасным и напугал Игоря. То ли от страха, то ли настало время, но он кончил. Еще какое-то время, склонившись над ней, выжидал, пока капли спермы просочатся, а потом просто отвалился, оставив Ирку лежать. Он потерял к ней интерес.
Максим дождался своей очереди.
Ковыляя, Игорь вышел, принес свой телефон и включил камеру. Иркины губки смеялись над ним, они так и остались раскрытыми в злобной ухмылке. Их цвет потускнел, они темнели, увядали.
Небрежно, как куклу, Максим посадил Верку. Ее тело валилось на бок, руки болтались, а ноги просто мешались. Сел рядом и, с силой приподняв обмякшее тело, посадил ее себе на колени. Черный лобок засиял, губки опять зацвели алым цветом. Придерживая одной рукой Верку, другой взял свой кол, который сильно отличался от того, что был у Игоря. Длинный с заостренной головкой, похожей на наконечник копья, он уперся в Веркину попку. Под ее весом древко согнулось, Максим поморщился, задергался. Чуть приподнял Верку и опять опустил на свой наконечник.
