— Ну, слушаю? — стараясь говорить более спокойно, спросила я его.
Петр кряхтел, шмыгал носом, чмокал губами, потирал щеку и всячески оттягивал момент ответа.
— Говори, хуже уже не будет.
Парни загоготали. «Вот дебилы», — мелькнуло у меня в голове. Петр покряхтел, повернул голову в мою сторону и тихо, еле слышно сказал:
— Я проиграл.
— Это понятно, — сказала я.
— Тебя проиграл, — еще тише произнес он.
— Что?! — не веря своим ушам, переспросила я.
Схватила его лицо и, развернув к себе, с надеждой спросила:
— Ты шутишь? — а у самой голос задрожал.
Еще в юности я ездила в студенческом отряде и от скуки играли в шашки. Кто проигрывал, тот целовал партнера, было смешно. Это была игра и не более того.
— Нет, — ответил он, — я хотел отыграться, карты шли отлично, но потом, потом…
Он что-то мямлил в свое оправдание, выдавал свое дебильное умозаключение. Как от него отвернулась фортуна, что он гений в карточной игре, но и у них бывает черная полоса, что он, что он… Одни оправдания, мямля, слизняк, гнилье. Я его не узнавала, в кого он превратился. А ведь был героем моего сердца, а теперь что… Только воспоминания о прошлом.
Если бы могла, то закричала бы на него. В детстве я хватала пацанов и била, и сейчас тоже хотела схватить мужа за волосы и начать долбить его поганую, еще минуту назад самодовольную рожу об мое колено, и так, чтобы его кровавые сопли забрызгали мне платье. Как мне этого сейчас хотелось. Горько, очень горько стало на душе. «Мразь, — прошипела я про себя, — как ты мог на меня играть, я ведь не вещь, я твоя жена». Молча выла и смотрела на этого слизняка.
— Это что, шутка? — отвернувшись от мужа, спросила я у парней.
— Нет, так оно и есть. Он сам предложил так отыграться, он сам…
Блядь, и эти козлы тоже только отговариваются. Нет чтобы сказать: да, мы хотели тебя трахнуть, вот и развели твоего придурка, так что раздевайся. Почему меня окружают одни трусы?
Мне стало дурно, я встала и пошла на террасу. Страха не было, было отвратительно от того, что один принимает меня за жену-шлюху, а другие просто за шлюху. Я молча бесилась, чувствовала, как во мне все взрывается. Если бы хоть кто-то сейчас подошел ко мне, я точно бы выцарапала ему глаза. Знаю, как это делать и наплевать, что будет потом, но он бы остался до конца своей никчемной жизни слепым уродом.
Я кипела минут десять, но так не могла бесконечно стоять и смотреть на этот город. Повернулась и, пройдя мимо молчаливых мужиков, решила уйти, но дверь оказалась заперта.
