— Я такого у нас ни разу не видела, — отчеканила дама.
— Вы ведете какой‑нибудь учет своих постояльцев? У вас есть картотека? Или как там это у вас называется? Как вы оформляем клиентов?
Дама обменялась быстрым взглядом с неандертальцем.
— Меня интересует вполне определенный человек, — с трудом сдерживая ярость, произнес Андрей. — И я обещаю вам крупные неприятности, если я эти данные не получу немедленно.
— У меня их нет, — сказала дама — Сейчас я попробую позвонить своей сменщице, которая дежурила позавчера.
Она набрала какой‑то номер (телефон стоял на столе за стойкой, так что никто из нас его не видел) и спросила:
— Люба, ты?.. Да, тут пришли из милиции.
Не нашей, из Питера. Интересуются прибалтом, который останавливался позавчера.
Она послушала, что ей ответила Люба, повесила трубку и посмотрела на Андрея.
— Администратор, дежурившая позавчера, подойдет через десять минут. Она живет тут неподалеку. Пожалуйста, подождите. Я сейчас закажу вам чай. Или кофе?
Мы уселись на диванчик, администраторша углубилась в какое‑то свое занятие (что она делала мы не видели, так как из‑за стойки торчала только ее склоненная голова) Неандерталец отправился на улицу, видимо, встречать Любашу. Официант, которого мне видеть не доводилось, появился с подносом и поставил чашки и вазочку с печеньем на низкий столик перед диванчиком. Я вообще бы и поесть не отказалась, как, подозреваю, и сотрудники органов, но ничего существенного нам не предлагали. Просить не хотелось, а оплачивать, подозреваю, было бы дороговато.
Люба появилась через четверть часа в сопровождении лысоватого мужичонки с бегающими глазками, на лбу которого было написано "профессиональный прохвост". Мужичонка был низеньким (доставал Любе только до подбородка), пухленьким, имел короткие ручки и ножки, но очень быстро этими ножками передвигал и очень активно жестикулировал ручками, а его красная рожа светила как фонари над обителями порока в Амстердаме, Копенгагене и ряде других европейских городов. Он оказался директором гостиницы. Об его отношениях с Любашей можно было только догадываться.
При виде меня Любаша остолбенела, потом прошипела:
— Как я и предполагала. От журналистки могут быть одни проблемы.
Люба повернулась к застывшему за их с директором спинами неандертальцу и рявкнула на него:
— Зачем ты ее сюда пустил? Приказано же: журналистов не подпускать на пушечный выстрел. Журналисток в особенности.
— А она — водитель, — промычал неандерталец. — Она ментов привезла.
