— Пошли, — сказала я.
Толстяк оказался джентльменом и даже открыл передо мной дверь, потом указывал дорогу в узком коридоре, из которого мы вышли в фойе, где за стойкой сидела все та же администраторша. При виде нас вместе с толстяком в ее глазах на долю секунды промелькнуло удивление, потом появилась дежурная улыбка.
— Люба, знаешь девушку? — спросил толстяк тоном, которым разговаривают с наемной силой властные богатые хозяева. Толстяк, похоже, привык к повиновению. — Откуда она взялась?
— Да два с половиной часа назад прибыла вместе с нашим постоянным клиентом.
— Ты ее раньше видела?
— Нет.
— Постоялец где?
— Это у нее надо спрашивать. Из гостиницы он не выходил.
— Ну что, пойдем в баню, милая? — обратился теперь ко мне толстяк, правда, другим тоном — воркующим Администраторша не проявляла никаких эмоций. Я же судорожно соображала. Куда делся Сергей? Он вообще сюда спускался или обманул меня? Или администраторша решила его защитить? Хотя какое ей до него дело? По всей вероятности, толстяк обладает гораздо большей властью и может стереть ее в порошок. Хотя… Она ответила на заданные вопросы. Только на них.
Не предоставляя никакой лишней информации.
Имя постояльца не спросили — зачем же его называть? Тем более, если Сергей тут — постоянный клиент. А всех клиентов надо ценить. Пусть даже и не обладающих такой властью, как толстяк. Хм‑м‑м. И где же все‑таки сейчас Сергей?
Но я не спросила этого вслух. Лучше я потом сама с ним разберусь. Подставлять Серегу, несмотря ни на что, не хотелось. Тем более мой журналистский нос уже учуял материал для статьи.
— Идемте в баню, — повернулась я к толстяку. — Куда?
— Прямо.
Через несколько шагов мужчина толкнул передо мной очередную тяжелую дверь, мы оказались в крошечном холле с двумя закрытыми дверьми, где вместе с толстяком поместиться бы не смогли при всем желании, и он попросил меня открыть вторую дверь.
Я открыла и оказалась в отделанном деревом помещении с деревянным столом и лавками по середине. Стол был уставлен разнообразной снедью. Судя по тому, что большая часть блюд была еще не тронута, трапеза недавно началась. С одной стороны стола сидели две девицы лет двадцати. Их одежду я могла бы определить как трусики‑невидимки. С другой стороны восседал мужчина, по обеим сторонам которого устроились еще две девицы. Мужчина был завернут в простыню по римскому обычаю. Все подкреплялись. Толстяк, кстати, был в брюках из хорошего материала и белой рубашке, расстегнутой у ворота.
