Все кинематографисты измеряют свою жизнь от фильма к фильму. В период "Знака беды" в моей личной жизни ничего не произошло, если не считать того факта, что дочь закончила школу и поступила в институт. Моя жена как работала, так и продолжала работать на киностудии "Беларусьфильм". Моя мама продолжала жить в деревне, и только на зиму я ее забирал в Минск, а ранней весной отвозил обратно. Возвращаясь домой, она садилась на приступок, целовала порог дома и плакала. Она хотела умереть в своем доме, а Бог послал ей смерть в квартире сына в Минске.
Я уже писал, что снимал "Знак беды" в родных местах: вокруг Барановичей и Ляховичей. Я никогда не забуду Льва Олиферку, председателя моего родного колхоза. Узнав, что я буду снимать Быкова, он тут же позвонил и сказал: "У меня есть хутор на примете. Хотел было весной снести, а потом подумал: вдруг тебе пригодится!" И пригодился! Мы купили его, лишив хозяев их родины. Три сестры жили в Барановичах, жить было трудно, и они продали съемочной группе свой дом, зная, что по сюжету мы его должны сжечь. Надо было видеть их лица, когда они приехали на "сжигание" и смотрели, как горит их родина! Дом догорал всю ночь, и всю ночь они сидели у пепелища и плакали! Кино в кино! С одной стороны, мы несем людям радость, а с другой — разрушаем жизнь людей, связанных с кинематографом! Через несколько лет, приехав в деревню, я заглянул туда, где прошла часть моей жизни,— ни хутора, ни сада, никаких следов прошлой жизни не было! Цвела рожь! А ведь у трех сестер есть дети, внуки, придет время, и кто-то из них спросит: откуда мы? Страшно подумать! Так же и мой родной дом в Федюках! Жена говорит: "Давай продадим!" И все! Путь домой закрыт, в доме будут жить другие люди, а я буду мучиться, лить по ночам слезы. В моей памяти лица трех сестер... Степанида по сюжету сожгла себя вместе с домом... Фильм был снят. Группа всю ночь не спала, и рано утром мы поехали посмотреть сожженный хутор, поклониться месту, где шесть месяцев бушевали страсти: раскулачивали и гнали в Сибирь, приходили полицаи, немцы убили корову, били Степаниду, стреляли в Петрока за бутылку водки. Господи! История нашей страны! И все на одном хуторе! И вот мы приехали, подходим к пепелищу, а там сидят три сестры, их дети, мужья! По лицам видно, что они просидели здесь всю ночь. Один из мужчин вдруг бросился ко мне, вцепился в горло, закричал, что я — убийца, сжег их родину! Дошло! Поздно, но дошло! В душе я радовался его поступку. Я думал: вот кино...
