Правда, Серж и на это предупреждение не отреагировал никак.
— Кажется, семнадцать, или восемнадцать. В общем, юный такой парнишка, — пояснил сам себе. — Зашли они, конечно, тихо, но проходя по холлу, умудрились как-то опрокинуть стол, три вазы и разбить большое зеркало. И вместо того, чтобы спокойно удалиться, эти чудики начали петь. Громко. Горланили во все свои пьяные глотки. Да ещё и гадость какую-то. Что-то про протест и объявление войны всему миру.
— Снежок, а ты что, правда петь умеешь? — весело хмыкнула Розария, которая уже и забыла, что обижена на своего опоздавшего кавалера.
— Умеет, ещё как! — ответил вместо него Серж.
Сам же Авер был угрюм, как никогда. И Нори видела это, чувствовала. Наверное, именно поэтому, сама себя не понимая, накрыла его сжатую в кулак руку своей. Этот её странный жест умудрился отвлечь Снежка и от рассказа, и от явно неприятных воспоминаний. Он медленно повернул голову и посмотрел в глаза сидящей рядом с ним принцессе. Но не увидел жалости, сочувствия, или хуже того — насмешки. Она просто хотела поддержать, показать, что несмотря на все их разногласия, чувствует и понимает его. И это оказалось настолько неожиданно, что Авер умудрился прослушать половину слов Сержа.
— В общем, Алтер и Марс долго с пьяной парочкой разбирались. Пытались выставить девицу, но она вцепилась в этого мелкого пьяницу, как в последний шанс, — рассказывал рыжий. — Кричала, что любит его до беспамятства, что жить без него не может. В общем, быстро оценила примерную стоимость особняка в элитном районе, и явно решила остаться там жить. Даже я пытался объяснить этой дуре, что ничего ей не светит. Но та упрямо стояла на своём. Висла на шее Авердима, едва не начала его прямо в холле раздевать. Её в итоге трое охранников от него отдирали. А когда тащили к выходу, она начала истерически орать, что беременна.
Роза едва сдерживала смешки, сам Серж уже откровенно хохотал, а вот Авер почему-то предпочёл вперить взгляд в край стола. Ему точно было, что ответить, но он героическими усилиями воли продолжал держать язык за зубами. И потому, едва заиграла медленная композиция, поднялся, потянул Нори за руку и ровным тоном объявил, что они идут танцевать.
Он выглядел настолько непривычно подавленным, что принцесса даже не подумала сопротивляться или обвинять его в самоуправстве. Пошла за ним, позволила себя обнять, даже сама уложила руку на его плечо. Но долго молчать не смогла.
