– Эй!..
– Живой, – отозвался наконец Игорек – или только послышалось, что отозвался?
– Бегом из машины! – скомандовал я и с чувством неестественности, нереальности происходящего полез на четвереньках из салона – через окно дверцы с выбитым, рассыпавшимся на мелкие кусочки боковым стеклом.
В лицо хлестануло мокрой листвой, пахнуло прелью, ладони скользили по грязи, усыпанной тупыми осколками, но я не чувствовал боли от колких граней, впивавшихся в кожу, – лез ужом, а выбравшись, живо вскарабкался по сырому склону, продираясь сквозь гибкие, хлещущие по лицу ветви и все так же опасаясь скорого взрыва. Сознание было притуплено, и даже страх от мысли «сейчас рванет!» накатывал как бы издалека.
Но на склоне неглубокого придорожного рва, тянувшегося вдоль шоссе и заросшего густым упругим кустарником, я понудил себя остановиться и оглянуться назад. «Семерка» лежала на крыше поперек рва, запрыгнув на противоположный склон передком, а на ближний улегшись багажником и дымя сквозь листву бледным, прозрачным, как пар, светом лопнувшей фары. Шел, не переставая, теплый обложной дождь, под тяжестью воды струилась и перетекала поникшая листва, прогибалась и наползала сплошным зеленым месивом молодая поросль, – и на все это Божье благолепие накладывалась грубая человеческая реальность: умирающее пятно света, шепелявый шелест двигателя, тупое гудение вращающихся колес.
– Что у тебя? Цел? – покосился я на Игорька, выбравшегося на склон вслед за мной и не отрывавшего завороженного, ошеломленного взгляда от покореженного, одноглазо подсвечивающего у наших ног автомобильного остова.
Тот кивнул, что-то пробормотал, невнятно чертыхнулся, – и от сердца у меня отлегло: кажется, цел и невредим.
Но следом жуткая мысль бросила меня в холодный пот: в багажнике «семерки» остались три канистры с бензином, на заднем сиденье – дипломат, а в нем – пистолет ТТ, месяца два назад выданный мне под расписку в областной прокуратуре.
– Дипломат… нужно забрать, – позабыв об Игорьке, повторил я вслух, беспомощно развел руками и в следующий миг совершил подлость: заглянул парню в глаза: – Там – пистолет… – умалчивая о злополучных канистрах.
Наверное, взгляд у меня был такой прибитый и просящий, что водитель тотчас заскользил вниз по склону – сгорбившись, взмахивая для равновесия одной рукой, а другой хватаясь за ветки и съезжая подошвами по суглинку и мокрой взъерошенной траве.
– Стой! Куда? Я сам заберу… – испытывая запоздалый стыд и ужас от того, что каждую секунду может произойти, крикнул я вдогонку Игорьку, но тот уже опустился на четвереньки и, ворочая ширококостным мускулистым телом, неловко протиснулся через окно в лежащий на крыше автомобиль.
