На заднем крылечке прокуратуры области, во двор которой я втащился с сумкой, стоял Чижик-Пыжик Чуков – небольшого роста человек, плотный, медлительный, сладкоголосый, донельзя самодовольный – и дымил сигаретой, выпуская дым, струйку за струйкой, сквозь сложенные в трубочку губы. Чижиком-Пыжиком Чуков был прозван недавно, как только сумел пробраться на место начальника отдела кадров и, пробравшись, неожиданно надулся, распушил перья и стал подавать себя как мерило нравственных и профессиональных качеств, которыми должен обладать каждый прокурор. Увидев меня, он двинул пушистыми бровками, выпустил струйку дыма, выловил заплутавшую в усиках табачную крошку и только потом, с высоты двух ступенек, изволил меня заметить.
– Прибыл? Готов? – одобрил меня тихим голосом и перевел взгляд на служебный автомобиль прокурора области, последние пылинки на капоте которого снимал полотенцем неразговорчивый водитель. – Сейчас поедем.
«И этот поедет?» – подумал я, впрочем, вполне равнодушно, – теперь мне было не до Чижика-Пыжика, тем более что на крыльце появился прокурор области Мартынчук. Тотчас недокурок был погашен и выброшен в урну, живот подобран, и Чуков, весь подавшись к Мартынчуку, едва слышно о чем-то прошелестел.
– Едем! – распорядился хрипловатым, как бы простуженным голосом тот, искоса посмотрел на меня и перед тем, как усесться на переднее сиденье, подал мне руку.
Пожатие оказалось крепким, какое бывает у людей сильных, искренних и открытых, и я внезапно проникся симпатией к этому седовласому человеку, крепко сбитому, гладко выбритому, подтянутому, выправкой напомнившему мне деда, прапорщика царской армии, фотография которого висела у меня на стене.
Невольно мое расположение передалось и на Чукова, пристроившегося на заднем сиденье рядом со мной. От него пахнуло одеколоном и табаком, а на безымянном пальце тускло блеснула золотая печатка. И сел он так, чтобы не сближаться со мной, даже ноги поджал и коленями отвернул в сторону – что тебе красна девица.
«Держит дистанцию, – подумал я и в свою очередь отсел подальше и стал смотреть в боковое окно. – А я-то проникся… Ну и черт с тобой, ну и отодвигайся! Я тоже от тебя отсяду».
Машина рванула со двора, охранник в камуфляже проковылял следом – закрывать ворота. За стеклами замелькали улицы, переулки, крутой поворот и спуск к реке, мост и под мостом – широкий незамерзающий свинцово-платиновый плес со слюдяными, промерзшими взлизами у побережий.
