– Ну ты там не очень! Разошелся! Все такой же упертый, – пробурчал Бутырский, не раз битый-колоченный мной в школьные времена, а теперь изредка позволявший повышать голос. – Скажи лучше, когда приезжать на рыбалку? Клев хороший или так себе?
– Иди ты к черту, Андрюха!
– И ты туда же! Так я приеду на днях. У меня такая прикормка есть!..
«Все-таки хорошо, что хоть кого-нибудь можно безбоязненно послать к черту! – улыбнулся я, положив трубку. – А если бы позвонил кто другой, что тогда? Огрызаться, доказывать, что не верблюд? Уйти, хлопнув напоследок дверью? Кому от этого было бы легче? Уж точно не мне! Хм, упертый!..»
Тут я припомнил давний эпизод, когда в бытность свою помощником прокурора поддерживал обвинение в областном суде по делу о нарушении закона о валютных операциях. Статья была по тем временам грозная, дело пребывало на контроле у руководства, хотя, на мой взгляд, яйца выеденного не стоило.
Некоему восемнадцатилетнему недорослю досталось наследство после умершей бабушки – десять золотых пятерок царской чеканки. Горя желанием приодеться, купить магнитофон и пожить на широкую ногу, недоросль начал приискивать покупателей, не особо задумываясь, к чему это приведет. После трех удачных сделок его повязали на четвертой, – иначе и быть не могло в те странные «совковые» времена.
Кроме недоросля, среди обвиняемых оказались старуха-самогонщица, у которой при обыске нашли трехлитровую банку с деньгами под полом, некий дантист сомнительной национальности и еще двое, одному из которых в ходе досудебного следствия поменяли статус обвиняемого на статус свидетеля.
После каждого судебного заседания я должен был докладывать о ходе дела тогдашнему заместителю областного прокурора по фамилии Явтушек – человеку, насмерть испуганному жизнью и вместе с тем жесткому, властному и не терпящему возражений, если имел дело с подчиненными.
– Ну? – спросил он меня перед судебными прениями. – Какова позиция государственного обвинителя?
– Умысла как такового не было, – сказал я. – Так, одно мальчишество. Видели бы вы этого обвиняемого: глист в обмороке!
– Незнание закона не освобождает от ответственности, – воздел палец к потолку Явтушек. – Проси по восемь лет. Каждому. Никаких возражений! Дело политически важное. Станем миндальничать, нас там, – и он еще раз назидательно ткнул пальцем в потолок, – не поймут. Выполняй!
С тяжелым сердцем я поплелся в суд.
– И каковы ценные указания руководства? – поинтересовался у меня перед прениями судья.
