— Костя, давай мне доску, — предложил Луговой, — на, поработай лопатой.
Соколов отрицательно качнул головой.
— Зачем? Ты, Петро, сам вот-вот свалишься. — Соколов замолчал. Со лба его продолжал струиться пот. Он заливал глаза, оставляя грязные следы на лице.
Луговой сделал шаг к Соколову.
— Ну, давай!
— Нельзя, Петро, не разрешается это, — с трудом переводя дыхание, проговорил Соколов. Он пристально посмотрел в глаза Лугового, тихо добавил: — Понимаешь, нельзя. И тебя изобьют и мне не поможешь. Только хуже получится, привлечешь внимание охранников.
Луговой придвинулся еще ближе. Он хотел уже протянуть товарищу лопату, но тут же услышал рычание собаки, и почувствовал, как у него похолодела спина. Не оглядываясь, Луговой энергично заработал лопатой.
— Ты что болтать вздумал?!
Удар в затылок опрокинул Лугового. Падая, он увидел почему-то только ноги охранника. В больших сапогах, они были неподвижны. Зато совсем рядом мелькнула оскаленная пасть овчарки. Луговому показалось, что он ощутил около лица горячее дыхание разъяренного пса… В следующее мгновение должно было произойти что-то ужасное. Но тут случилось неожиданное: на собаку обрушился огромный снежный ком. Луговой успел вскочить на ноги.
Здоровенный охранник в растерянности стоял на месте, широко раскрыв рот. А в нескольких шагах от него взъерошенная овчарка, отфыркиваясь и чихая, бешено трясла головой. Снег залепил ей глаза, уши — всю морду.
— Ру-сс-сс комиссар!.. — опомнившись, заорал охранник. Рука его привычно скользнула к кобуре с пистолетом.
— Это нечаянно, герр ефрейтор, сорвалось… — вдруг с угрозой проговорил Соколов. Он был очень бледен, рука крепко сжимала доску. И, возможно, впервые охранник попятился перед военнопленным. Он скорее почувствовал, чем увидел, что оказался в самой гуще людей с лопатами и досками. И, как нарочно, в это время поблизости не было эсэсовцев. В голове ефрейтора пронеслись тревожные мысли… Он очень отчетливо понял, что людям, в гуще которой он находится, терять нечего.
— Ру-сс-сс свинья… — охранник длинно выругался. Бросив косой взгляд на Соколова, он взял поводок все еще отфыркивающейся собаки и направился к другой группе, расчищающей дорогу около небольшого деревянного мостка.
Опасность расправы миновала. Но Луговой по-прежнему все еще не мог придти в себя. Ему казалось, что кто-то продолжает пристально наблюдать за ним. Резким движением всаживая лопату глубоко в снег, он подхватывал плотный ком и рывком отбрасывал его за обочину дороги. Нервы у Лугового были взвинчены до предела. Когда лопата выскользнула из рук, он как-то сразу почувствовал невероятную слабость. Через силу распрямив спину, он заметил обеспокоенный взгляд Соколова.
