— Я не зануда. Я — Команданте.
Тут уж расхохотались все.
Финист тяжело вздохнул:
— Ладно, если ты сейчас перестанешь тут мельтешить — возьмем.
И пошел сговариваться с трактирщиком о комнатах.
Утром о ливне напоминали только лужи на дороге и капли росы, дрожащие на зелени. Солнце, взойдя, заставило туман рассеяться, но воздух был до того холоден, что отбивал желание выходить. Манул, зевая, копался в пожитках. Я, захлопнув окно, опять нырнула в подушки и перины высокой пышной кровати, сохранявшей тепло моего тела. Сквозь крестовину оконца падало солнце, ложилось широкими золотыми квадратами на деревянный, дочиста выскобленный пол, устеленный полосатыми домашними половиками. Сияло на белом боку печи, на бронзовой оковке здоровенного пустого сундука — уж его-то, разместившись здесь, мы проверили на лут в первую очередь. В двери с массивным засовом, отгородившие нашу комнату от коридора и лестницы, решительно постучали снаружи.
— Вода для умывания благородным господам, — раздался сочный девичий голос. — Открывайте. Мне держать несподручно.
Я с парой ножей мгновенно оказалась за створкой, которую лесовей лениво отворил. Но там и вправду была девица с полным кувшином парящей воды.
— Охти мне, и чего запираетесь? Нешто тут чужие шастают? — благородным альтом проокала она.
— Спасибо, милая, ступай, — отозвался мой котик. Девушка вышла. А пожалуй, силой выставить дородную красавицу у лесовея не получилось бы: она была раза в два его плотнее и выше на голову. Моделлеры определенно ориентировались на канон женщин из русских селений.
— Красивая, да?
Рука лесовея дрогнула, и вода из кувшина вместо таза угодила на половик.
— Странные у тебя представления о красоте, — поджал губы он. — Давай умывайся, пока не остыла. И вот тебе гребешок.
Манул положил на сундук рядом с тазом изящную деревянную вещицу с зубьями и резным оголовком, где кошка пряталась среди винограда.
— Спасибо, — пробуя распутать волосы, отозвалась я. — А знаешь, что меня удивляет? — я опустила руки в воду, ловя уроненное туда мыло. По всклокоченной поверхности плыли радужные пузыри. — Когда ты котик, ты шерстистый, а так борода у тебя не растет.
Он пожал тощими плечами:
— Так удобно же. Каждый день бриться не надо. Или бороду в косички заплетать, как этот твой… ой…
Зря Манул покраснел. Рана уже не саднила. А может, мы с Фервором еще встретимся?
— Завтрак сюда заказывать?
— Ага, — отозвалась я коротко. Приятно, когда о тебе заботятся. Даже если просто потому, что чувствуют себя виноватым.
